Нордвуд. Призрачные нити - Хелен Тодд

Он говорил, что-то шептал, ощущая, как кровь просачивается сквозь зубы. Его слова превращались в мрак, смешивались с ночным холодом, становились тьмой. Заклинания не работали, но он продолжал говорить, роняя слова.

Ничего не чувствовал, кроме успокаивающих прикосновений, пробирающих своей мягкостью до костей. Он не помнил, когда ощущал насыщенность, наполненность до краев. И вот сейчас резкая боль лишила его этого голода, жадно захватывая каждую клеточку его тела.

Мари провела с ним почти две ночи. Не обращая внимания на усталость. Тонкие руки, такая хрупкая, как будто прозрачная, она задумчиво подбирала зелья, купируя каждый новый приступ, блокируя последствия, залечивая то, что, казалось бы, невозможно. Иногда ведьма непроизвольно кусала губы – нервничала, лишь бы не ошибиться.

Перед глазами все время стояла прошлая ночь: пляшущие блики от керосиновой лампы, много крови, едва сдерживаемые хриплые крики. Никто не услышит, не узнает. Простое, блокирующее звук заклинание – и особняк все так же спокоен.

– Выпей, знаю, что нет сил, пей.

Мари не приказывала и не просила: ставила перед фактом. Бережно поддерживала его голову, вливая новую порцию жидкости из очередного пузырька. До лечебницы пара кварталов, перемещения не выдержит, да и редкие зелья не будут тратить для сомнительного результата.

Местами он забывался, погружаясь в тревожный, беспробудный, но слишком короткий сон, из которого Тодор упрямо вырывался, не желая смотреть кровавые кошмары. Делал все, лишь бы не видеть чужую кровь на своих руках. Пусть не по его вине, но каждую смерть он записывал на себя, ошибочно полагая, что должен был и мог что-либо изменить. Именно это давало ему жизнь, вело к цели, заставляло действовать, несмотря ни на что. А после вновь отключался, безжизненно замирая.

Кабинет стал для него темницей, комнатой из которой не хватило бы сил выбраться, но и не осталось желания сопротивляться. Это были не кошмары – воспоминания: страшные, слишком яркие, излишне реальные. Но видения медленно отступали под мягкими и теплыми прикосновениями Мари. Она отчетливо знала, как контролировать то, что ему не под силу. Или ему хотелось в это верить.

– Как Ани? – он бредил, временами приходя в себя.

– Все в порядке. О ней есть кому позаботиться. Подумай о себе и успокойся.

Ее пальцы крепко сжимали его запястье. От Мари веяло травами, привычным сладким парфюмом, домашней выпечкой и теплом. Все это против воли настраивало на спокойствие. Тодор неверяще посмотрел, замер на мгновение, глубоко вздохнул и откинулся на подушку. Тело по-прежнему ломило, и все плыло перед глазами. Но что-то становилось другим. Он перестал задыхаться, теперь глоток воздуха не выжигал его изнутри. Хотелось поблагодарить, но ведьма приложила палец к его губам, останавливая слова.

– Помолчи. Перестань, остановись, тише, – Мари говорила тихо, спокойно, словно ни кровь, ни чернота в его глазах ее не пугала. – Ты сберег всех, кого мог. Они живы. А ночь закончится, будет легче.

Тодор хрипло закашлялся. Его выворачивало, но вампир терпел, заставляя себя пить кровь, которую принесла ведьма. Должен.

– Это была игра. С моими правилами. Жестокими. Без чувств, без сожалений. Холодный расчет – иначе ни один не выжил бы. Но, как знать, может, их жизнь теперь хуже смерти. Те, кто хотел их уничтожить, никуда не исчезли. Они придут вновь. И мне может не хватить сил, чтобы не переступить закон и не уничтожить их.

– Если хочешь быть жестоким, скажи, что простил их. Простил за боль, за потери, за все время, когда они пытались разбить тебя на осколки. Никто не забывает прощения – оно всегда оставляет разрушение и горькое послевкусие.

– Мари, Мари… нет способа сделать их судьбы более жестокими. У них нет сердец.

Тодор бессильно откинулся на диван. Перед глазами все плыло, смешивалось. Она влила ему еще одно зелье, которое, казалось, должно было его добить. Но из этих рук что угодно, лишь бы все скорее закончилось. Вампир отчетливо знал, что такое смерть, еще лучше, что такое жизнь. И когда все смешивалось воедино, хотелось вырвать из груди сердце, лишь бы не чувствовать эмоций. Его добивала не боль, а осознание, что все еще не завершено.

* * *

Большую часть времени он спал, накачанный зельями и сильным снотворным с обезболивающими. Мари дремала в кресле: совсем недавно завершила приготовление новой порции лекарств. Спустя пару дней он был стабилен, и она могла позволить себе небольшой отдых. Если короткий сон можно считать отдыхом.

Ведьма не жалела, не делала выбор: просто делала то, что считала нужным, то, что считала правильным. Не из-за чувства долга, не как плату за жизнь, которую ей дал Тодор. Это осознанное решение помочь. В этом нет ничего особенного, нет подтекста.

Вчера вечером, когда она читала его блокнот, что-то в ее восприятии Тодора изменилось. Нет, все это не было игрой, как он говорил в бреду. Каждая страница толстой тетради была наполнена сухими фактами, заметками. Никаких размышлений, теорий, лишь расчет, данные и выводы. Все коротко, обдуманно и осознанно. За столько лет… в ровном почерке читалась уверенность, понимание. Да, Тодор не писал о сожалении и чувствах, да, там не было упоминаний, которые не были важны. Но во всей сложной, запутанной схеме чужих судеб читалось небезразличие. Вампир не оставлял на произвол ни одного из носителей двойных знаков. Не играл с их жизнями – старался оградить, вот только это не всегда работало. Ключом к разгадке стали чувства. Без эмоций, без привязанностей и связи друг с другом каждый участник предсказания – ничего не значащая единица.

Проклятие Брэйденов не проклятие – предупреждение. Знак обмена, которым владел род Хилл, их сила. Равновесие, которое невозможно без полного доверия, без растворения друг в друге.

Извилистая тропа Зазеркального мира не так страшна, если ты знаешь, что тебя держит в настоящем.

Предсказания не сводят с ума, когда ты пытаешься найти правду, уберечь, предугадать развитие событий и оградить близких от несчастья.

Знахарство не обязанность, если все валится из рук. Этот знак лишь формальность. Важнее умение довериться, не просить, не ждать помощи, а уметь излечить свою душу, впустить в нее кого-то нового, того, кому не привык доверять.

Перемещения… Ни прошлое, ни будущее не свяжет дружескими узами тех, кто находится возле тебя в настоящем. Призрачные нити нужны лишь для ощущения друг друга, чтобы знать, кому нужна помощь.

И сплетение смерти. Знак соединения, знак, позволяющий отказаться от всего ради других.

* * *

Холодное, хмурое утро не спеша вступило в свои права. Едва посветлело, как небо затянуло и пошел снег. Мелкий, противный, напоминающий дождь. Он превращался в лужи, таял, становился слякотью. Сильные порывы ветра разметали крошечные снежинки, старались загнать их в каждую щель, пропитать ледяным дуновением все, что было на пути.

Грозовые дожди закончились, уступая место первым проявлениям зимы. Еще немного, и прибрежный город станет ледяным царством, укрытым белым покрывалом. Туманы на время уйдут, а прибрежные дома будут обогревать себя печами, по старой привычке, ведь едва теплые батареи не спасают от промозглого ветра.