Пелагия и красный петух - Борис Акунин

– Господин Шефаревич такой человек, что о неми об «Гоэль-Исраэль» знают даже в Заволжске. От поручительства ребе так простоне отмахнешься. Да и процент выгодный. Однако я человек обстоятельный. Решилсъездить, проверить. И что же я здесь узнаю? Оказывается, ребе поднялся вЕрушалаим, елигер штат[22], — произнося название священного города, МатвейБенционович благоговейно воздел руки. – И еще выясняется, что мой клиент сиделздесь у вас в долговой яме.

– А, так я и знал, – с удовлетворением заметилростовщик. – Проходимец.

– Погодите, не так всё просто. Сидел, нонедолго. За него всё выплатили, до копейки. И как мне шепнули, выплатил долг нето сам ребе Шефаревич, не то его помощники. Значит, поручительству можноверить? К вам же, мсье Голосовкер, я пришел, потому что вы хорошо знаете моегоклиента. Это некий Бронислав Рацевич, ваш бывший должник. Ведь это вы егоупекли в яму?

– Я. – Хозяин кассы улыбнулся, как человек,вспоминающий прежнюю победу. – Умный коммерсант как распоряжается своимиденьгами? Делит их на три части: основную вкладывает в дела надежные, но дающиенебольшую прибыль. Другую часть пускает на предприятия средней рискованности –со средним же доходом. А малую часть тратит на прожекты совсем сомнительные,где запросто можно потерять все деньги, но зато при удаче и выиграешь много. Внашем с вами гешефте капиталовложение высокого риска – скупка безнадежныхвекселей. За десять, иногда за пять процентов. Ну да вы сами знаете.[Бердичевский кивнул, хотя эта ростовщическая премудрость была для него внове.]Чаще всего прогораешь, но иногда и повезет. Вот я скупил векселя Рацевича затысячу целковых. Люди не надеялись вернуть свои деньги, потому что такойчеловек, в жандармском управлении служит. А я не побоялся. И получил сполна,все пятнадцать тысяч. Вот что такое вложение высокого риска.

Голосовкер со значением поднял палец.

Выразив восхищение тороватостью собеседника,Матвей Бенционович осторожненько осведомился:

– Кто же оплатил векселя? Почтенный ребеШефаревич?

Эфраим Лейбович сделал презрительную гримасу.

– Шефаревич станет выкупать жандарма? А хиц инпаровоз!

– «Жар в паровозе»? – не понял Бердичевский. –Что означает это выражение?

Ростовщик рассмеялся:

– Вам с вашей фамилией следовало бы знать. Этопошло из Бердичева, когда туда провели железную дорогу. Я хочу сказать: нуженШефаревичу этот жандарм, как лишний жар паровозу.

– Однако же у них могут быть какие-то особые,не известные посторонним отношения...

– Нет, нет и нет, – отрезал Голосовкер. –Отношения между людьми, конечно, могут быть какие угодно, но пятнадцати тысячаму Шефаревича взяться неоткуда. Уж кому знать, если не мне. Шефаревич – ипятнадцать тысяч! Не смешите меня. В такой умзин[23] можно поверить, только живя вЗаволжске. Гоните Рацевича в шею, он мошенник. Не отдаст он вам денег, апоручительство он подделал – наверняка знает, что Шефаревич уехал и невернется. Вот вам совет, цена которому двадцать пять тысяч!

И ростовщик сделал широкий, щедрый жест.

– Постойте, постойте, – заволновался МатвейБенционович, у которого рушилась вторая и притом последняя версия. – Выговорите, что у «Гоэль-Исраэль» не было денег, чтобы выкупить Рацевича. В этотрудно поверить. Такой уважаемый человек, как ребе Шефаревич, не нуждается вкапиталах. Ему достаточно приказать, и богатые евреи принесут столько, скольконужно. Я слышал от человека, заслуживающего полного доверия, что почтенный ребеподобен пророку Иезекиилю. Люди говорят, что столь грозного и воинственногоеврея не бывало со времен Иуды Маккавея, что в ребе Шефаревиче возродились силаи гнев Израиля.

– Плюньте тому, кто это вам говорил, вфизиономию, Шефаревич обычный трескучий болтун, каких во множестве производитхудосочная галутская земля. Они трясут бородой, сверкают глазами и грозятся, нопри этом похожи на ужей – шипят громко, а кусают нестрашно. – Голосовкер тяжковздохнул. – Маккавеи и в самом деле возродились, но они не носят пейсов и несоблюдают субботы, уж можете мне поверить.

– Вы о сионистах?

– О некоторых из них. – Ростовщик оглянулся намолодого человека и перешел на шепот. – Знаете, на что я потратил те пятнадцатьтысяч, и даже еще пять тысяч сверху? – Он жалобно развел руками. – Вы неповерите. На осушение болот в какой-то палестинской долине. Как вам этопонравится? Где Эфраим Голосовкер и где те болота?

– Это благородный поступок, – рассеяннообронил Бердичевский, думая о своем.

– Будешь благородным, если тебя просят такубедительно, аз ох-н-вей...

Интонация, с которой была произнесена этафраза, заинтересовала статского советника.

– Вас заставили? Вымогательство?

– Нет, – горько усмехнулся Эфраим Лейбович. –Этот господин не вымогал. Он просто приехал ко мне в гостиницу. Такой вежливыймолодой человек, при галстуке, в визитке. Сказал приятным голосом: «Голосовкер,вы богатый человек и разбогатели главным образом на том, что сосете кровь изеврейской бедноты. Пришло время поделиться со своим народом. Я буду вам оченьпризнателен, если в течение трех дней вы внесете в кассу коммуны«Мегиддо-Хадаш» двадцать тысяч рублей. А если не внесете, мы увидимся снова». Итаким, знаете, тихим голосом он это сказал, совсем не как говорит ребеШефаревич. Я подумал: вот змея, которая не шипит, но уж если укусит – нешинегедахт[24]. И мне ужасно не захотелось, чтобы мы с молодым человеком увиделисьвновь.

– Когда это было? Где? И кто этот человек?

– Вы спрашиваете когда? Четыре месяца назад. Выспрашиваете где? В городе Одессе, зол дос фархапт верп[25]. Я поехал туда покоммерческим делам.

Матвей Бенционович напомнил:

– Я еще спросил, кто этот бандит?