История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

В 1776 году заветное желание сефардов осуществилось. Их представитель в Париже Родригес Перейра, известный филантроп, основатель первого института для глухонемых и друг французских философов, исходатайствовал у Людовика XVI декрет о дозволении бывшим «португальским купцам» жить в Бордо и других местах Франции «согласно своим обычаям». Характерно, что в этом декрете ни разу не упоминается слово «еврей»: везде бордосцы фигурируют под названием «marchands portugais». Даже в акте, санкционировавшем публичное проявление свободы совести, потомки марранов предпочли фигурировать под маской чужой национальности, хотя для всех было ясно, о ком здесь идет речь.

§ 33. Евреи во французском Эльзасе

Больше всего содействовало вторжению еврейского элемента во Францию вторжение французов в немецкие провинции Эльзас и Лотарингию. Оно началось с завоевания Меца (1567) и закончилось присоединением Эльзаса в силу Вестфальского мира (1648) и взятием Страсбурга при Людовике XIV (1681). Получив вместе с этим наследием Австрии значительное еврейское население, разбросанное в городах и деревнях Эльзаса, правительство Людовика XIV должно было решить вопрос: оставить ли это население на местах или изгнать его ради соблюдения средневекового закона, запрещавшего жительство евреям во Франции. На такую жестокость правительство не решилось, и евреи были оставлены на местах, но в тяжелом положении «терпимых» данников по германской системе.

Под французским владычеством положение евреев в Эльзасе ухудшилось вследствие особенностей хозяйственного и административного строя этой провинции. Евреи жили здесь не только в городах, но и в многочисленных местечках и деревнях, принадлежавших помещикам, владельцам больших латифундий (seigneurs), для которых и крестьянин и еврей были предметом беспощадной эксплуатации. Помещик взимал с каждого еврейского семейства, жившего на его земле, тяжелый поголовный налог за право жительства (droit d’habitation). Еще один основной налог взимался в пользу короля за «покровительство» (droit de protection). В городских поселениях нужно было сверх того платить подать магистрату, а в деревнях арендатору или управляющему имением (fermier). Все эти платежи были несоразмерны с скромным заработком среднего еврея. Из него выжимали максимум денег, как из крестьянина максимум продуктов. Надрывался крестьянин в непосильной работе на помещика, надрывался еврей в погоне за деньгами. Сфера его промыслов была крайне ограничена: скупка продуктов по деревням для продажи в городе, мелочная торговля городскими товарами в деревнях и ссуда денег на проценты. В Эльзасе последний промысел принял опасную форму мелких ссуд крестьянам под залог хлебных запасов или будущего урожая. В отличие от украинского еврея, который в качестве сельского арендатора являлся прямым орудием польского пана в эксплуатации крестьянина, эльзасский еврей служил орудием косвенным: сеньор своими поборами вынуждал его брать высокие проценты по ссудам и вообще побольше зарабатывать. А в результате всей этой погони за заработком еврейская масса в общем была бедна. Интендант Эльзаса Лагранж, произведший перепись евреев в конце XVII века писал, что там «очень мало евреев живет зажиточно, и нет ни одного, который мог бы быть назван богатым». Зажиточными были торговцы скотом и ювелирными изделиями.

Борьба за существование становилась все труднее вследствие непрерывного роста еврейского населения, как естественного, так и от иммиграции. По переписи 1689 года во всем крае жило 525 еврейских семейств (391 в Нижнем Эльзасе и 134 в Верхнем), то есть около 4000 человек, а в 1716 г. свыше 6000 человек. С этого времени рост населения быстрее увеличивался: в 1740 году перепись насчитывала 2125 семейств, в 1750 г. — 2585 семейств, в 1760 году — 3045, а в 1785 г. — 3942 семейства из 19 624 душ. Из городских общин более значительные были в Гагенау, Росгейме, Вайсенберге, Мюльгаузене и Бишгейме (около Страсбурга). Рост еврейского населения пугал Людовика XIV, и в 1701 г. он намеревался изгнать неимущих новых поселенцев, но вспыхнувшая в том же году война за испанское наследство помешала этому, а позже мысль о выселении была совсем оставлена. Магистраты разных городов (Вайсенберг и др.) по временам ходатайствовали об ограничении числа евреев определенной нормой, но евреи своими контрходатайствами отвращали эту опасность. Властям приходилось нередко защищать евреев от эксцессов толпы. В 1738 г. эльзасский наместник издал приказ, запрещавший «оскорблять действием или словом оседлых евреев, их жен и детей, так как они находятся под попечением короля и под нашим особым покровительством». В местах значительного скопления евреев королевские власти и сеньоры издавали для них регламенты, упражняясь в искусстве законодательства. Почти во всех регламентах имелся пункт, запрещавший евреям жениться без особого разрешения владельца. Разрешение нужно было для контроля вновь возникавших отдельных хозяйств, которые должны были платить особые налоги. Власти иногда вмешивались и во внутреннюю жизнь евреев, но в общем автономия еврейских общин не нарушалась. Выборные раввины пользовались доверием народа, но к официальным раввинам, которых правительство пыталось поставить во главе всего эльзасского еврейства для фискальных целей (например, раввин-финансист Самуил Леви в начале XVIII века), народ относился неприязненно. Эльзасским евреям удалось создать централизованную организацию общин по австрийскому образцу. Везде в городах и местечках существовали талмудические иешивы, детей воспитывали в духе строгого благочестия и верности древним преданиям. В этом отношении ашкеназский центр в Эльзасе составлял противоположность сефардскому центру на юге, где национальные и религиозные связи уже ослабели.

Еврейскому центру в Эльзасе недоставало только столицы, крупной общины, которая могла бы играть роль духовной метрополии. Столица страны, Страсбург, была закрыта для евреев. Когда этот город в 1681 году сдался Людовику XIV, условием капитуляции было сохранение его старинных привилегий, из которых одна, установленная со времен «черной смерти», давала магистрату право не пускать туда евреев. В течение веков немецкий муниципалитет ревностно охранял эту привилегию, которая избавляла христианских купцов и ремесленников от еврейской конкуренции. Еврею дозволялось останавливаться в городе только проездом на сутки, при условии уплаты двух шиллингов за ночлег («Nachtgeld») и 15 шиллингов за следующий день; кроме того, за каждую свою лошадь проезжий должен был платить «мостовой сбор» («Pflastergeld»). Более продолжительное пребывание в городе разрешалось только в чрезвычайных случаях, как, например, поставщикам провианта для армии и их агентам во время войны, но в таких случаях гостям ставились жестокие условия: не привозить с собой ни жен, ни детей, не устраивать молельни, не заниматься ничем другим, кроме порученного им дела, и убраться из города тотчас по исполнении подряда или поставки. Проезжим купцам разрешался только оптовый торг сельскими продуктами и лошадьми.

На особом положении жили евреи в столице Лотарингии, Меце, где издавна существовала