Мария Стюарт - Стефан Цвейг

Побег этот необычайно романтичен, как и подобает романтичной королеве.Мария Стюарт или Джордж Дуглас заручились в замке помощью мальчика УильямаДугласа, который служит здесь пажом, и сметливый, проворный подросток с честьювыполнил свою задачу. По заведенному строгому порядку все ключи от Лохливенскихворот на время общего ужина кладутся для верности рядом с прибором коменданта,а после ужина он уносит их с собой и прячет под изголовье. Даже за трапезойхочет он их иметь перед глазами. Так и сейчас тяжелая связка лежит перед ним,поблескивая металлом. Разнося блюда, смышленый мальчуган пострел неприметнобросает на ключи салфетку, и, пользуясь тем, что общество за столом, изрядноприложившись к бутылкам, беззаботно беседует, он, убирая со стола, прихватываетс салфеткой и ключи. А потом все идет как по-писаному. Мария Стюартпереодевается в платье одной из служанок, мальчик спешит вперед и, открываядверь за дверью, тщательно запирает их снаружи, чтобы затруднитьпреследователям выход, а потом всю связку бросает в озеро. Он уже заранеесцепил все имеющиеся на острове лодки и выводит их за своей на середину озера:этим он отрезает дорогу погоне. После чего ему остается одно: в сумеркахтеплого майского вечера быстрыми ударами весел править к берегу, где их ждутДжордж Дуглас и лорд Сетон с пятьюдесятью всадниками. Королева немедля садитсяв седло и скачет всю ночь напролет к замку Гамильтонов. Едва она почувствовалаСебя на свободе, как в ней снова пробудилась ее обычная отвага.

Такова знаменитая баллада о побеге Марии Стюарт из омываемого волнами замка,побеге, который стал возможен благодаря преданности любящего юноши исамопожертвованию отрока; обо всем этом при случае можно прочитать у ВальтераСкотта, запечатлевшего этот эпизод во всей его романтичности. Летописцысмотрят на дело трезвее. По их мнению, суровая тюремщица леди Дуглас якобыбольше была осведомлена о побеге, чем считала нужным показать и чем это вообщепоказывают, и всю эту прекрасную повесть она сочинила потом, чтобы объяснить,почему стража так кстати ослепла и проявила такую нерадивость. Но не стоитразрушать легенду, когда она так прекрасна. К чему гасить эту последнююромантическую зорю в жизни Марии Стюарт? Ибо на горизонте уже сгущаются тучи.Пора приключений приходит к концу. В последний раз эта молодая смелая женщинапробудила и познала любовь.

Спустя неделю у Марии Стюарт уже шеститысячное войско. Еще раз как будтоготовы рассеяться тучи, снова воссияли на какое-то мгновение благосклонныезвезды над ее головой. Не только Сетоны и Хантлеи – вернулись все старые еесподвижники, не только клан Гамильтонов перешел под ее знамена, но и, как этони удивительно, большая часть шотландской знати, восемь графов, девятьепископов, восемнадцать дворян и более сотни баронов. Поистине странно – авпрочем, ничуть не странно, если вспомнить, что никто в Шотландии не можетправить самовластно, не восстановив против себя всю знать. Жесткая рука Мерреяпришлась лордам не по нраву. Лучше присмиревшая, хоть и стократ виновнаякоролева, нежели суровый регент. Да и за границей спешат поддержатьосвобожденную королеву. Французский посол явился к Марии Стюарт, чтобызасвидетельствовать ей, правомерной властительнице, свою лояльность. Елизаветапослала нарочного выразить радость по поводу «счастливого избавления».Положение Марии Стюарт за год неволи значительно окрепло и прояснилось, опятьей выпала счастливая карта. Но, словно охваченная недобрым предчувствием,уклоняется шотландская королева, доселе такая мужественная и воинственная, отвооруженной схватки – она предпочла бы кончить дело миром; когда бы братоставил ей хоть робкий глянец королевского величия, она, так много пережившая,охотно отдала б ему всю власть. Какая-то часть той энергии, которую крепила вней железная воля Босуэла, надломилась – ближайшие дни это покажут; послепережитых тревог, забот и треволнений, после всей этой неистовой вражды онамечтает лишь об одном – о свободе, умиротворенности и покое. Но Меррей и недумает хотя бы частично поступиться властью. Его честолюбие и честолюбие МарииСтюарт – дети одного отца, а тут нашлись и советчики, старающиеся закалить егорешимость. В то время как Елизавета посылает Марии Стюарт поздравления,английский, государственный канцлер Сесил, со своей стороны, всячески нажимаетна Меррея, требуя, чтобы он разделался наконец с Марией Стюарт и католическойпартией в Шотландии. И Меррей не долго раздумывает. Он знает: пока Мария Стюартна свободе, в Шотландии не быть миру. Перед ним великий соблазн раз навсегдапоквитаться с лордами-смутьянами и преподать им памятный урок. С обычной своейэнергией он быстро собирает войско, уступающее, правда, по численностипротивнику, но зато лучше управляемое и более дисциплинированное. Не выжидаяподмоги, выступает он в направлении Глазго. И тринадцатого мая под Лангсайдомнастает час окончательного расчета между королевой и регентом, между братом исестрой, между одним Стюартом и другим.

Битва при Лангсайде была короткой, но решающей. Ни долгих колебаний, нипереговоров, как это было в битве при Карберри; в стремительной атаке налетаетконница Марии Стюарт на неприятельские линии. Но Меррей хорошо выбрал позицию;еще до того, как вражеской кавалерии удается штурмовать холм, она рассеянажарким огнем, а потом смята и разгромлена в контратаке. Все кончено вкаких-нибудь три четверти часа. Бросив все орудия и триста человек убитыми,последняя армия королевы обращается в беспорядочное бегство.

Мария Стюарт наблюдала сражение с высокого холма; увидев, что все потеряно,она сбегает вниз, садится на коня и с небольшим отрядом провожатых гонит вовесь опор. Она больше не думает о сопротивлении, панический ужас охватил ее.Сломя голову, не разбирая дороги, несется она через пастбища и болота, по полями лесам – и так без отдыха весь этот первый день, с одной мыслью: только быспастись! «Я изведала все, – напишет она позднее кардиналу Лотарингскому, –хулу и поношение, плен, голод, холод и палящий зной, бежала неведомо куда,проскакав девяносто две мили по бездорожью без отдыха и пищи. Спала на голойземле, пила прокисшее молоко, утоляла голод овсянкой, не видя куска хлеба. Триночи провела я в глуши, одна, как сова, без женской помощи». Такой, в освещенииэтих последних дней, отважной амазонкой, романтической героиней и осталась онав памяти народа. В Шотландии ныне забыты все ее слабости и безрассудства,прощены и оправданы все ее преступления, внушенные страстью. Живет лишь этакартина – кроткая пленница в уединенном замке и вторая – отважная всадница,которая, спасая свою свободу, скачет ночью на взмыленном коне, предпочитаятысячу раз умереть, чем трусливо и бесславно сдаться врагам. Уже трижды бежалаона под покровом ночи – первый раз с Дарнлеем из Холируда, второй раз в мужскойодежде к Босуэлу из замка Бортуик, в третий раз с Дугласом из Лохливена. Триждыв отчаянной, бешеной скачке спасала она свою корону и свободу. Теперь онаспасает только свою жизнь.

На третий день после битвы при Лангсайде достигает Мария СтюартДандреннанского аббатства у самого моря. Здесь граница ее государства. Допоследнего рубежа своих владений бежала она, как затравленная лань. Длявчерашней королевы не найдется сегодня надежного прибежища во всей Шотландии;все пути назад ей отрезаны; в Эдинбурге ее ждет неумолимый Джон Нокс и снова –поношение черни, снова – ненависть духовенства, а возможно, позорный столб икостер. Ее последняя армия разбита, прахом пошли ее последние надежды. Насталтрудный час выбора. Позади лежит утраченная страна, куда не ведет ни однадорога, впереди – безбрежное море, ведущее во все страны мира. Она может уехатьво Францию, может уехать в Англию, в Испанию. Во Франции она выросла, там у неедрузья и родичи и много еще тех, кто ей предан, – поэты, посвящавшие ей стихи,дворяне, провожавшие ее к шотландским берегам; эта страна уже однажды дарила еегостеприимством, венчала пышностью и великолепием. Но именно потому, что еезнали там королевой во всем блеске земной славы, вознесенную превыше всякоговеличия, ей претит вернуться туда нищенкой, просительницей в жалких лохмотьях,с замаранной честью. Она не хочет видеть язвительную усмешку ненавистнойитальянки Екатерины Медичи, не хочет жить подачками или быть запертой вмонастыре. Но и бежать к замороженному Филиппу в Испанию кажется ейунизительным; никогда этот ханжеский двор не простит ей, что с Босуэломсоединил ее протестантский пастора что она стала под благословение еретика.Итак, остается один лишь выбор, вернее, не выбор, а неизбежность: направиться вАнглию. Разве в самые беспросветные дни ее пленения не дошел до нееподбадривающий голос Елизаветы, заверявший, что она «в любое время найдет ванглийской королеве верную подругу»? Разве Елизавета не дала торжественнуюклятву восстановить ее на престоле? Разве не послала ей перстень – верныйзалог, с помощью которого она в любой час может воззвать к ее сестринскимчувствам?