Бочка но-шпы и ложка яда - Татьяна Полякова

Стоило поспрашивать самого Игоря. Но такой возможности ябыла лишена. Вечером того же дня выяснилось, что Игорь погиб. Возвращаясь избольницы и находясь в шоковом состоянии от потери возлюбленной, он не справилсяс управлением и на большой скорости влетел в опору моста. На этой истории можноставить крест, ничегошеньки мы больше не узнаем, раз Игоря нет в живых, а Ольгаот своих слов, сказанных мне в квартире, отказалась.

Узнав о гибели Игоря, она буйствовала от горя так, что еепришлось отправить в больницу. Однако просто забыть эту печальную историю непредставлялось возможным, раз она все еще интересовала милицию.

— Как бы на нас всех собак не навешали, —сокрушалась Софья. — Придется самим разбираться, что здесь к чему, если намилицию особых надежд нет.

Милицию, кстати, тоже можно понять: пять несчастных случаеви одно отравление, которое здорово смахивает на самоубийство. О том, что яжаловалась на пропажу крысиного яда, теперь, конечно, вспомнили и прозрачнонамекали, что Крыся отравилась сама. Игорь также мог влететь в опору моста пособственной инициативе, потому что считал, что невеста отравилась из-за егоизмены. В подобной ситуации трудно решить, что для нас хуже: большое рвениеорганов или их полное равнодушие.

Вот над этим мы с Софьей и ломали головы, сидя на веранде.Макс уехал, чтобы помочь матери с организацией похорон Крыси. Павел исчез, непростясь, когда я была с Крысей в больнице, и это тоже меня беспокоило. НоПавел мог подождать, а вот с разгадкой всей этой истории следовалопоторопиться.

— Если Игорь зачем-то носил при себе пузырек с ядом,можно предположить, что он и к остальным убийствам имел отношение, —хмурилась Софья. — К примеру, Хоботов мог узнать о его связи с Ольгой,начал шантажировать, а тот его взял да и утопил.

— И Аглаю тоже он?

— А что? Может, и она знала. А с Алексеем вообще всепросто. Тот везде совал свой нос и намеревался погреть руки…

— Он пытался шантажировать меня, а не Игоря, —поморщилась я.

— Может, и его. Почему нет?

— Мы даже не знаем, действительно ли мне тогда звонилАлексей.

— Конечно, он. Все сходится. Менты проверили: он звонилсо своего мобильного. Время подходящее.

Не делай такое лицо, лучше подумай, как избавиться отнеприятностей. У ментов мы на подозрении, они повышенно вежливы просто потому,что их начальство столбенеет от твоей красоты и знаменитой фамилии. Но ты жепонимаешь, это не может долго продолжаться.

— Понимаю, — кивнула я и продолжила:

— Я все думаю о но-шпе. Об этом пузырьке с номеромтелефона Татьяны. Что-то в этом есть.

— Ну… А что есть?

— Не знаю. Позвони-ка Татьяне и попроси ее приехать.

Татьяна, несмотря на занятость, приехала на следующий деньчасов в одиннадцать утра. Выглядела она слегка растерянной, но держаласьмолодцом.

— Знаешь, я ее всегда недолюбливала, — заметилаона с печалью, имея в виду Крысю. — А теперь чувствую себя ужасновиноватой.

— Я тоже, — кивнула я.

— О чем ты хотела поговорить? — тряхнув головой,сменила тему Татьяна.

— Скажи, пожалуйста, ты никогда не виделась с Игоремраньше, до его встречи с Кристиной?

— Нет, — удивилась она.

— Ты в этом абсолютно уверена?

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

Я рассказала ей о баночке с но-шпой с ее телефонным номероми странным поведением Игоря.

— Действительно, странно, — пожала онаплечами. — Кстати, несколько месяцев назад мне вдруг позвонил неизвестный.Грозил большими неприятностями. Сказал, что пришла пора расплачиваться загрехи.

— А что за грехи, не пояснил?

— Нет. Предпочел неясные намеки. Это может быть как-тосвязано?

— Вполне, — кивнула я. — А много у тебягрехов? — спросила я с улыбкой.

— Как у всех: предостаточно.

— И об одном из них знал Хоботов?

— Так вот ты о чем. Тебе рассказал Артемьев?

— Я знаю, что Хоботову Борис указал на дверь и этокак-то связано с тобой.

— В юности я сделала ошибку. Хоботов каким-то образомпронюхал об этом. Говорить Борису в глаза гадости о его жене не решался, нонаписал письмо. Это был откровенный шантаж. Борис в то время рассчитывалполучить место главного редактора в одном журнале, для него это было оченьважно. Ты же знаешь, как тогда обстояли его дела. Хоботов тоже рассчитывал наэто место. Борис не показал мне письмо, но устроил допрос. А убедившись, что вписьме правда, отказался от места главного редактора, а Хоботова выгнал.Уверена, это письмо все еще в его бумагах, он же никогда ничего не выбрасывал.

Просто мания какая-то.

— Ты употребляла наркотики? — решилась спросить я,вспомнив, что Софья говорила мне о клинике. Мой вопрос Татьяну очень удивил.

— Наркотики? Господь с тобой. Я их никогда в глаза невидела.

— Что тогда?

Татьяна вздохнула:

— Менты все равно докопаются… А если письмо все еще вархиве Бориса, ты и без меня узнаешь… На втором курсе я родила ребенка иоставила его в роддоме. Наверное, я не очень хороший человек. Я училась винституте, жила в общежитии, а еще боялась, что родители.., отец у меня былочень строгим, а тут ребенок, и его папаша не желал признавать его своим. Чтобы я делала одна с ребенком? Впрочем, это пустые оправдания. Просто яникудышная мать. Кристину с Максом тебе сбагрила… Во времена студенчества ядружила со своей сокурсницей, которая через три года стала женой Хоботова.Прожили вместе они недолго, но, наверное, она не удержалась и поведала ему обэтой истории. Я-то надеялась, что об этом никто не узнает, взяла академотпуск,пока еще живот не бросался в глаза, и уехала в другой город, подруга туда комне приезжала. В такое время человек остро нуждается в сочувствии… Так что своютайну сохранить я не сумела.

— Это был мальчик или девочка? — спросила я.

— Мальчик.

— И что с ним стало потом?

— Понятия не имею. Никогда не интересовалась. И нехочу. Что мы можем сказать друг другу через столько лет? Надеюсь, ему все-такиповезло в жизни.

— А ты не думаешь, что звонок неизвестного мог бытькак-то связан с теми событиями?