Бочка но-шпы и ложка яда - Татьяна Полякова

А может, проболталась Крыся, которая, оказывается, любилапокопаться в бумагах отца. Попросить у Крыси письмо он не рискнул, девица наредкость подозрительная, но почему-то был уверен, что письмо все еще средибумаг Артемьева. Если бы письмо кому-то попало в руки и этот кто-то проявилинтерес и установил, что сын Татьяны, от которого она когда-тоотказалась, — это Кристинин жених… У Крыси были ключи от кабинета отца,вот он ими и воспользовался, скорее всего, это он заглядывал в кабинетАртемьева, чтобы порыться в его бумагах, и это его шаги слышала Сусанна.Распорядок дня в доме ему известен, и он в конце концов рискнул появиться здесьднем. Сусанна заприметила его в кабинете, а он ее спихнул с балкона. Нонеудачно. Оттого и запасся крысиным ядом, старушка могла заговорить в любуюминуту, а он не был уверен, что она его не узнала. Но ему повезло, сиделкапредпочитала болтать с Розой, и он разделался с Сусанной без всякого яда.

— Травить старушку ядом было рискованно, —покачала я головой. — Такое на несчастный случай не свалишь.

— Сусанну в семье так любили, что подозрение неминуемопало бы на всех домочадцев, а Чемезова никто бы не заподозрил. Ему невероятновезло, он услышал разговор Хоботова с Аглаей, находясь в кустах по соседству стобой, и быстро сообразил, как избавиться от обоих. Его выдержке можно лишьпозавидовать. Прокололся он только однажды, когда соврал про запонку. Должнобыть, все-таки нервничал, вот и свалял дурака. Не соври он тогда, и на но-шпу сномером телефона Татьяны никто бы внимания не обратил. А когда мы поймали егона вранье, зародились подозрения.

— Правы те, кто утверждает, что идеальных преступленийне существует, — заметила я. — Запиши он телефон не на баночке слекарством, а на листке бумаги…

— Да, судьба сыграла с ним жестокую шутку. Он был вдвух шагах от богатства и вдруг всего лишился, потому что его невесту отравилиядом, который он сам же и припас. Было от чего прийти в отчаяние.

Не удивлюсь, если он сам наложил на себя руки.

Столько стараний, четыре убийства, и все впустую.

— Да уж, — кивнула я, и мы замолчали.

Справедливости ради надо сказать, что в милиции довольнобыстро разобрались с этой историей.

Как только Ольгу выписали из больницы, ее допросили, и ужена первом допросе она во всем созналась. Личностью Игоря заинтересовались ивскоре узнали то, что уже знали мы. Игорь разделался с Аглаей и Хоботовым,убрал Сусанну и выследил Алексея. Впрочем, последнее утверждение лично у менявызывало сомнения, ведь Алексей намеревался шантажировать меня. Конечно, можнодопустить, что он ненароком узнал тайну Игоря и тот поспешил от негоизбавиться, но я была склонна думать, что Игорь здесь ни при чем.

Так как предполагаемый убийца к тому моменту уже покоился накладбище, а также из уважения к популярной писательнице Татьяне Полыниной делуне придали широкой огласки. Для обывателей все выглядело так: несчастные случаии отравление на почве неразделенной любви. Средства массовой информации поупражнялисьв остроумии по поводу эпидемии несчастных случаев в моем доме и замолчали. Мы сСофьей могли чувствовать себя спокойно, а главное, безопасно. Продали рукописиАртемьева солидному издательству с большой для себя выгодой и выставили нааукцион «Портрет с синей рюмкой». Думать о хлебе насущном еще долго непридется. Зато я много думала о Павле. Собиралась ему позвонить, но каждый разоткладывала. Пока в один прекрасный день он не явился сам.

Мы с Софьей, как обычно в это время, пили чай на веранде. Онустроился в кресле напротив и с улыбкой заявил:

— Что ж, вас можно поздравить с благополучнымзавершением дела. Все довольны, а главное, ваши тайны остались неприкосновенны.

— Какие еще тайны, уважаемый? — удивиласьСофья. — Если вы об этой чепухе с отравлением мужей, так она грошаломаного не стоит. Такой разумный человек, как вы…

— У Павла Андреевича ко мне старый счет, —перебила я Софью и, помедлив, спросила:

— Ты в самом деле решил, что я тебя не узнала?

— Ну.., прошло довольно много времени, — усмехнулсяон.

— И ты надеялся, что время и эти шрамы так изменилитебя?

— Эй, — насторожилась Софья. — Какие ещестарые счеты?

— Это связано с моей сестрой, — вздохнулая. — Ты же знаешь, она оказалась в дурной компании. Ее любовником былмалосимпатичный субъект, к тому же он лишился кучи денег, обвинив в этомсестру, и вообразил, что мне об этом может быть что-то известно. В результатеони устроили охоту. Мое положение было очень скверным, и тут судьба свела нас сПавлом Андреевичем. Он мне здорово помог и поплатился за это. Надо полагать,тебе сильно досталось. Очень сожалею. Но у меня не было другого выхода.

— Не сомневаюсь. Зато у тебя была сумка, набитаябаксами, и я при таком раскладе, конечно, был не в счет.

— Значит, в сумку ты все-таки заглянул? — покачалая головой.

— Проявил любопытство.

— И все-таки не выдал меня. Иначе бы меня и в Италиинашли.

— Я довольно упрям. А когда меня спрашивают невежливо,становлюсь упрямым вдвойне. Ты хотела денег, и ты их получила. И тебе былоплевать, что сестра заплатит за них жизнью.

— Я такая, какая есть, — пожала я плечами.

— Скажи ему, — нахмурилась Софья.

— С ума сошла, — разозлилась я.

— Скажи ему, — повторила она упрямо. Подошла иоперлась рукой на спинку кресла, в котором я сидела. — Идея свистнутьденьги принадлежала мне.

Знал бы ты, какая мразь был этот мой возлюбленный… Впрочем,судя по твоим шрамам, ты знаешь.

Ларка была против, но, когда понадобилась ее помощь, она,конечно, помогла. И тебя бросила, потому что должна была доставить деньги мне.

— Так ты… — начал Павел, а она кивнула:

— Я Казанцева Ольга Сергеевна. Попробуй это доказать —зубы обломаешь.

— Но как же труп…

— Мне тогда невероятно повезло. Я улепетывала на всехпарах и на проселочной дороге наткнулась на труп женщины. Ее сбила какая-томашина, шофер смылся. У меня на хвосте висели профессиональные убийцы. В такойситуации соображаешь быстро. Я утащила труп в лес, снабдив его своимидокументами. Тело женщины было так обезображено, что его вряд ли бы смоглиопознать. Все так и вышло. Труп обнаружили, на этом дело и кончилось.

А я начала новую жизнь. Могу сказать лишь одно.

Те деньги не принесли нам счастья: ни мне, ни Ларисе.