Мешок с костями - Стивен Кинг

Я опустился на колени и заглянул под кровать. Ничего, дажекатышков пыли, спасибо Бренде Мизерв. Я посмотрел на нижнюю простыню, провел поней рукой, потом расправил, зацепил эластичные ленты за края матраца. Великоеизобретение, эти простыни. Если бы Медаль свободы[83] присуждали женщины, а негорстка политиканов, которые никогда в жизни не застилали кровать и не стиралибелье, парень, который придумал такие простыни, точно получил бы награду. Наторжественной церемонии в Розовом саду Белого дома.

Натянув простыню, я вновь оглядел ее. Никакой крови, ниединого пятнышка. Нет и пятен от спермы. Первой я увидеть и не ожидал (вовсяком случае, убеждал себя в этом), а вот как насчет второй? Сон, который явидел, по идее не мог не закончиться поллюцией: я одновременно трахал двухженщин, а третья ублажала меня рукой. Я подумал, что этим утром я чувствовалсебя примерно так же, как и после бурных ночей с Джо. Однако если фейерверкбыл, то где сгоревший порох?

— Скорее всего в студии Джо, — поделился я своей догадкой спустой, залитой солнечным светом комнатой. — Или на тропе между домом истудией. Радуйся, что ты не кончил в Мэтти Дивоур, дружище. Только романа смолоденькой вдовой тебе и не хватало.

Но какая-то часть моего сознания с этим не согласилась. Онакак раз считала, что именно Мэтти Дивоур мне и нужна. Но я не трахался с нейпрошлой ночью, как не трахался с моей умершей женой на плоту, покачивающемся наводе, и Сара Тидуэлл не гоняла мне шкурку. Теперь, когда я убедился, что неубивал малышку, мысли мои вернулись к пишущей машинке. Зачем я притащил ее вдом? С какой стати?

Старичок, что за глупый вопрос? Моя жена могла иметь от менясекреты, возможно, даже завела любовника: в доме могли обретаться призраки;живущий в полумиле к югу богатый старик с удовольствием свернул бы мне шею; вподвале, при желании, я нашел бы несколько набивных игрушек. Но все это отошлона задний план. Я стоял, залитый падающим через окно солнечным светом, смотрелна собственную тень, протянувшуюся по полу и захватывающую часть дальней стены,а в голове у меня крутилось: во сне я сходил в студию моей жены и принес старуюпишущую машинку, и тому есть только одно и единственное объяснение.

Я прошел в ванную, потому что первым делом хотел смыть стела пот и грязь — с ног. Протянул руку, чтобы включить душ, и замер, увидев,что ванна наполнена водой. То ли я по какой-то причине наполнил ее, когда ходилво сне, то ли это сделали без меня. Я хотел вытащить затычку, вновь замер,вспомнив, как на обочине Шестьдесят восьмого шоссе ощутил во рту вкус холоднойводы. И понял, что жду повторения. Не дождался, вытащил затычку и включил душ.

* * *

Я мог бы снести «селектрик» вниз, даже поставить на террасе,которую обдувал ветерок с озера, но не стал этого делать. Раз уж во сне я донесее до дверей моего кабинета, значит, и работать мне предстояло в моем кабинете…если б я смог работать. А если бы смог, то работал бы при любой температуре,даже если б воздух прогрелся до пятидесяти градусов (а к трем часам дня он таки прогревался).

В листке, вставленном в каретку, я узнал розовый дубликатсчета из магазина фототоваров «Щелк!». Находился он в Касл-Роке, и каждое летоДжо покупала там все расходные материалы. Я вставил его в каретку обратнойстороной и шрифтом «курьер» напечатал имена всех дам, с которыми имел делопрошлой ночью:

Джо Сара Мэтти Джо Сара Мэтти

Мэтти Мэтти Сара Сара

Джо Джоанна Сара Джо МэттиСараДжо

А ниже, уже без прописных букв:

Нормальное количество

Сперматозоидов количество

Нормальное все розовое.

Я открыл дверь в кабинет, внес машинку, поставил под старымпостером с изображением Никсона. Вытащил розовый дубликат счета, смял в комок,бросил в корзинку для мусора. Взялся за штепсель пишущей машинки, вставил врозетку. Сердце у меня билось сильно и часто, совсем как в тот день, когда я, втринадцать лет, поднялся на десятиметровую вышку для прыжков в воду. Вдвенадцать я забирался на нее трижды, но потом спускался тем же путем, полесенке. Но тут мне исполнилось тринадцать, и пути назад не было: не оставалосьничего иного, как прыгнуть.

— Упокойся, — сказал я себе. — Успокойся.

Но не мог я успокоиться, как не мог успокоиться и узкоплечийподросток, который стоял на вышке над зеленым прямоугольником бассейна, азадранные кверху лица других мальчишек и девчонок казались такими маленькими…

Я наклонился, выдвинул ящик стола. Дернул так сильно, что онсоскочил с направляющих. Я едва успел убрать ногу с места его приземления, и смоих губ сорвался громкий, невеселый смешок. В ящике лежала бумага, полпачки,не меньше. Углы верхних листов чуть загнулись, так случается, если они лежат слишкомдолго. Я тут же вспомнил, что привез с собой целую пачку бумаги, куда как болееновой. Не доставая листы из ящика, я поставил его на место. То ли с третьей, толи с четвертой попытки, так дрожали мои руки.

Наконец я опустился в кресло, наслаждаясь привычнымпоскрипыванием: под моей тяжестью оно всегда так скрипело. Долго смотрел наклавиатуру, потел, вспоминал доску на вышке, пружинящую у меня под ногами,голоса стоящих внизу, запах хлорки и мерный рокот вентиляторов. Я стоял и гадал(не в первый раз), парализует ли, если войти в воду не под тем углом. Наверное,нет, но ты мог умереть и от страха. Такие случаи описывались в книге Кипли«Хотите — верьте, хотите — нет», которая в период от восьми до четырнадцати летслужила мне основным источником научной информации.

Давай! Голос Джо. Обычно в моей интерпретации он звучалспокойно и сдержанно, но тут чуть не сорвался на крик: Хватит тянуть резину!

Протягивая руку к клавише включения машинки, я вспоминал тотдень, когда отправил шестой «Ворд» в корзину моего «Пауэрбука». «Прощай,дружище», — подумал я тогда.

— Пожалуйста, пусть сегодня все у меня получится, —взмолился я. — Пожалуйста.

Я опустил руку, нажал на клавишу. Машинка загудела. Я взяллист бумаги, увидел пятна, которые оставили на нем мои потные пальцы, но меняэто не волновало. Вставил лист в каретку, выставил по центру, потом напечатал:

ГЛАВА первая

И замер в ожидании неминуемой кары.

Телефонный звонок, точнее, звук телефонного звонка,донесшийся до моего кабинета, показался мне таким же знакомым, какпоскрипывание кресла и гудение «Ай-би-эм селектрик». Сначала он донесся издалекого далека, потом приблизился, словно свисток накатывающего на тебякурьерского поезда.