Книга начал - Салли Пейдж

драгоценной коллекции: слова, рисунки, открытки. Потом кладет обе ладони на стену магазина, как будто это поможет ей ощутить человека, который работает за этой стенкой.

Но нет, она ничего не чувствует под ладонями, кроме холодной штукатурки.

В кармане платья пищит мобильник. Она вздрагивает. Малкольм или Руфь? А может быть – на душе сразу становится светлее, – это сообщение от Люси?

Джо достает телефон. Чтобы вникнуть в смысл написанного, ей требуется несколько секунд.

Она тупо смотрит в экран, в голове пусто.

«Рождество уже на носу (и в канун Рождества принято говорить правду). А правда в том, что я страшно по тебе скучаю, детка, и хочу, чтобы ты вернулась. Возвращайся домой, твое место здесь. Целую, Джеймс».

Менее чем за секунду пустой мозг Джо наполняется водопадом мыслей.

Разве это не цитата из фильма «Реальная любовь»?

Этот фильм Джеймс терпеть не может.

«Возвращайся домой»? Она понятия не имеет, где ее дом.

Он хочет, чтобы она вернулась.

Разве не о таком послании от него она грезила все эти месяцы?

«Детка»?

Он никогда не называл ее деткой.

Может, он ошибся и отправил послание не туда?

Но она понимает, что это не так. Оно послано именно ей, Джо Сорсби.

Потом водопад превращается в спокойную реку. Джо опускается на табуретку, ей кажется, еще немного, и ноги откажутся держать всю эту страшную тяжесть ее дум.

Чем это для нее не выход – возвращение в прошлое состояние?

Чем не путь к созданию семьи?

Эта мысль держит ее не менее полуминуты.

Но Джеймс?

Джеймс?

Джо вспоминает, какой она была в то время, когда жила с ним. Теперь ей кажется, это была вовсе не она, а какая-то чужая, незнакомая женщина. И признавать эту женщину ей вовсе не хочется.

В голову приходят слова, написанные Джордж Элиот, которые ей передал этот добрейший и благороднейший человек, Малкольм Басвелл: «Стать тем, кем ты мог бы стать, никогда не бывает поздно».

Она не знает, кем она могла бы стать или кем она хочет быть. Но в одном Джо точно не сомневается: она ни за что не хочет быть такой женщиной, какой была рядом с Джеймсом.

А эта его «детка»?

Да кем, черт возьми, он себя возомнил?

Никаких извинений. Никаких тебе: «Прости меня, Джо, за то, что бросил тебя». Ни: «Прости меня за Никиии (которую, кстати, я дрючил на стороне)».

Джо берет телефон.

Ответ для него может быть только один: «Нет уж, Джеймс, спасибо. Я больше не хочу быть с тобой. И дело не во мне, а в тебе».

Она уже собирается нажать на кнопку «отправить», но тут ей приходит в голову, что не мешало бы добавить еще несколько слов: «Да, кстати, Минди из Хот-Спрингс на самом деле 52-летний охранник из Сканторпа, которого зовут Дейв».

Ничего, думает она, моя подруга-викарий простит мне эту ложь. А вот Джеймс обязательно поверит. В конце концов, это ведь она эксперт по компьютерам. А он – человек, который никогда не меняет своего пароля.

Джо идет наверх, в спальню, и в голове у нее возникает образ: Люси, Финн, дядя Уилбур и Джемайма стоят в один ряд и радостно хлопают в ладони друг друга. Теперь к этой воображаемой группе присоединяются Малкольм с Руфью. Все они смотрят на Джо, и лица их сияют.

Глава 39

Моя подруга-викарий

Перед Джо стоит викарий, он разглядывает выложенные для пробы перьевые ручки.

«А у меня есть подруга, она тоже викарий» – так и подмывает ее сказать. Желание почти непреодолимое.

Джо смотрит, как этот викарий – на вид ему лет сорок, на голове копна каштановых волос, лицо круглое, бледное – выбирает две ручки и по очереди внимательно их изучает. Подносит перья поближе к свету, потом раскручивает обе ручки, смотрит на картриджи с чернилами, изучает пишущий узел и пытается заглянуть, что там внутри. И тут вдруг в голову Джо приходит мысль, что перед ней не только викарий, но еще и мужчина. Именно так всегда ведут себя многие мужчины. Некоторые женщины, правда, тоже, но чаще разбирают ручки на части как раз мужчины. Им любопытно увидеть сам механизм, узнать, как это все работает, как действует перо.

– А скажите, пожалуйста, из какого материала здесь перья? – вежливо спрашивает покупатель, снова поднося ручку к свету.

– На той, что у вас в правой руке, – из нержавеющей стали, а другое – позолоченное.

– Понятно, – говорит он, продолжая задумчиво разглядывать ручки. – Благодарю вас. Думаю, я возьму вот эту. Моему коллеге должна понравиться. Он недавно купил себе новый письменный стол… она на нем будет прекрасно смотреться.

Викарий уходит, а Джо остается со своими думами.

Он этого не знает, зато до нее наконец дошло – она поняла, в чем ее вина. В ее глазах этот покупатель был викарием, тогда как на самом деле он – личность. Кому-кому, а уж ей следовало бы это знать.

Преподобная Руфь так много сделала и для нее, и для Малкольма, но они всегда относились к ней как к викарию, полагая, что в их с ней отношениях первостепенное значение имеют их личные проблемы. Жгучее чувство стыда охватывает Джо: ведь они оба до сих пор понятия не имеют, почему Руфь стала беглянкой. Да, конечно, в пабе они задавали ей этот вопрос, но разве с тех пор сделали хоть одну попытку помочь ей? А теперь, похоже, Руфь их покидает.

Джо достает мобильник и начинает набирать сообщение. Точнее, два сообщения.

Потом вдруг поднимает голову и видит, что мимо витрины проходит Эрик. Но ей он не улыбается и не машет рукой. Он направляется в сторону Хайгейт-Хай-стрит, и Джо не может не заметить, что он почему-то несколько утратил свою, свойственную всем викингам, бодрость духа и упругость походки.

Джо смотрит на участок стенки возле уже полностью закрытой доски для заметок, и ей кажется, что ладони ее ощущают холод штукатурки.

* * *

На следующий день Джо приходит на Хайгейтское кладбище первой. Еще довольно рано, и на двери магазина она оставила объявление, что нынче он откроется позднее, чем обычно.

Женщина усаживается на скамейку рядом с могилой Карла Маркса и ждет.

На кладбище сейчас тихо, если не считать возни птичек в путанице голых ветвей у нее над головой. Под этим скелетоподобным пологом застыли окутанные белым покрывалом снега кустарники и побеги плюща, лишь редкие крупные листья которого, очерченные нечеткой каймой инея, сохраняют свой темно-зеленый