Книга начал - Салли Пейдж

Евы просто великолепен, и Джо уже наслаждается третьим бокалом. Напиток так ей понравился, что Малкольм записывает ей рецепт. За первым бокалом она рассказала им про сообщение Джеймса. И общее возмущение, а затем и смех очень согрели ей душу.

– Ха-ха-ха, Дейв из Сканторпа, просто потрясающе! – хохотал Малкольм.

Джо делает еще один глоток из своего бокала. По всему телу, до самых кончиков пальцев ног, проходит приятная волна тепла. Малкольм также приготовил для них еще и совершенно поразительный выбор закусок, просто пальчики оближешь.

– Ну ладно, оставим эти пустяки, – неожиданно говорит Руфь. – Теперь мне хочется посмеяться над Карлом Марксом и Хатчем.

Глядя на порозовевшие щеки Руфи над ее пасторским воротничком, Джо уже хочется смеяться.

Малкольм же устраивается в своем кресле поудобнее и вытягивает ноги.

– Начинайте, – говорит он. – Мы с Джоанной внимательно вас слушаем.

– Сначала я опишу вам их положительные качества, – с легкой усмешкой начинает Руфь. – Итак, Карл Маркс… Не может быть никаких сомнений в том, что этот человек до конца был предан своему делу. Он часами просиживал в Британской библиотеке, в тепле и уюте, строчил свои книжки про коммунизм, в то время как его семья мерзла и голодала…

– Преподобная Руфь, – встревает Малкольм, – вы обещали начать с положительных качеств…

– Ах да, точно. – Руфь скидывает туфли и кладет ноги на оттоманку. – Карл, безусловно, оказал огромное влияние на многих людей и способствовал радикальным изменениям их политического мышления, – без обиняков сообщает она им.

– А как же Хатч? – спрашивает Джо.

– Послушайте, он, конечно, был человек небесталанный, великолепный пианист и певец. В наши дни его стиль может показаться совсем устаревшим, но в тридцатые и сороковые годы он был всемирно известной звездой кабаре. – Руфь делает паузу, как бы раздумывая, что еще можно сказать о нем хорошего. – Ну да, я бы сказала, что он был всей душой предан своему искусству и много трудился. Из грязи в князи. Ах да, еще он знал несколько языков. Родился он, кажется, где-то в Гренаде, но потом переехал в Америку, Францию, а потом и в Англию, общался с богатыми людьми и даже с королевскими особами. Да, Хатч мог быть очаровательным, прекрасным собеседником, а порой даже весьма щедрым человеком. – Руфь ведет счет этим замечательным качествам, загибая пальцы. – Еще он был довольно мужественным. Думаю, потребовалось приложить немало усилий, чтобы преодолеть предрассудки, с которыми ему приходилось сталкиваться.

– А еще какие положительные качества? – спрашивает Джо.

– А еще у него был огромный член, который он то и дело доставал и показывал людям. Только не знаю, идет ли это в счет.

Малкольм чуть не давится своим коктейлем и кашляет, и Джо приходится долго хлопать его по спине, пока кашель не стихает.

– Ну вот, сами же напросились, – говорит Руфь, а в глазах ее так и прыгают чертики. – У него были сотни любовниц, – задумчиво продолжает она, – как, впрочем, и любовников тоже. Свою песенку «Я жиголо» Коул Портер написал как раз про него.

Джо берет тарелку с канапе и пускает ее по кругу. Ей эти бутербродики очень нравятся; похоже, их доброй подруге-викарию тоже.

– А теперь перейдем к отрицательным характеристикам, – подбадривает Джо Руфь.

Чертики в глазах Руфи прыгают еще веселее, она протягивает свой опустевший бокал, чтобы Малкольм снова его наполнил.

Малкольм послушно наполняет его до краев.

– Я немного разбавил водой, надеюсь, вы не против, – прошептал он на ухо Джо.

Джо нисколько не против. И вообще считает, что это даже очень неплохая идея.

– Итак, Карл, – с удовольствием начинает Руфь. – Это был человек напыщенный и властный; скандалист, который ссорился практически со всеми, с кем был знаком. Настоящий хулиган, а что касается его двойных стандартов, и говорить не хочется, и не просите, – сообщает она и тем не менее продолжает: – Он, например, утверждал, что образ жизни пролетария – это не для него, и поэтому обирал всех своих знакомых. Он спал со своей служанкой, а когда она от него родила, наш Карл от сына отрекся, потому что это могло дурно сказаться на его репутации. – Руфь окидывает слушателей ликующим взглядом. – Одним словом, он был настоящим извращенцем.

Джо снова становится смешно.

– А Хатч? – спрашивает Малкольм.

Но Джо почему-то кажется, что он и так все уже знает. В конце концов, это ведь он собирал о нем сведения.

– Теперь о Хатче. – Руфь потирает ладони. – Злой, подозрительный, высокомерный, сумасбродный эгоист, и притом крайне вспыльчивый.

Малкольм хочет что-то вставить, но Руфь еще не закончила.

– Находясь в кругу своих друзей-гетеросексуалов, демонстрировал отвращение и ненависть к гомосексуалистам, хотя сам был бисексуалом. Он был обидчив и злопамятен, крайне нечуток к другим людям. Он был отцом черт знает какого количества незаконнорожденных детей и говорил, что их матери должны считать, что им необыкновенно повезло.

– А он… – хочет вставить Джо вопрос.

Но Руфь, как видно, до конца списка пороков Хатча еще не добралась.

– Когда из Гренады в Англию приезжали его школьные друзья, желая попасть на его выступление в Палладиуме, выяснялось, что они не могут себе позволить даже самых дешевых стоячих мест. И что думаете, Хатч им помог? Нашел им местечко где-нибудь за кулисами? Дал денег на билет? Побаловал своих старых приятелей, усадив их в ложу? Сводил куда-нибудь, чтобы выпить с ними?

Джо с Малкольмом ответы на все эти вопросы уже знают.

– Куда там, конечно же нет, – отвечает за них Руфь.

Джо отпивает из бокала и ждет, чтобы убедиться, что викарий закончила.

– Так вот почему вам не очень понравилось общаться с вашими призраками. Да, я это хорошо понимаю, – задумчиво говорит Джо.

– А ведь я еще даже не начинала говорить о том, почему они мне, собственно, несимпатичны, – радостно продолжает Руфь, безотчетно трогая свой пасторский воротничок. – Должна вам сказать, что порой чрезвычайно приятно бывает не сдерживать своих чувств.

Джо замечает в ее голосе злорадное ликование. И надеется, что призраки не обратили их благочестивую проповедницу в свою веру.

– Наполните-ка, Малкольм, наши бокалы, – командует Руфь, нос которой уже отчетливо порозовел, – и тогда я расскажу вам, что я на самом деле думаю об этих двоих.

Глава 41

Что преподобная Руфь думает на самом деле

Преподобная Руфь откидывается на спинку кресла.

– Настоящая причина, по которой мне так не нравятся и Карл, и Хатч, кроется в их отношении к своим родственникам. – Она переводит взгляд с Джо на Малкольма. – Для начала давайте возьмем Хатча. Он был женат, но, похоже, никто почти ничего не знает про его жену