Ужас на поле для гольфа - Сибери Куинн

– Ушла? Исчезла? – эхом отозвался Эвандер, беспомощно смотря на де Грандена, потом на меня, и обратно. Он упал на ближайший стул, глядя прямо перед собой невидящими глазами, и пробормотал: – Великий Боже!

– Именно, мсье, – согласился де Гранден ровным, бесстрастным голосом. – Это именно то, что я сказал. В то же время… – он бросил на меня серьезный взгляд, – пойдемте, cher Троубридж. Я не сомневаюсь, что у мадемуазель Острандер будет, что нам рассказать. Мсье, – его глаза и голос снова стали холодными, тяжелыми, неподвижными, – если вы до сих пор не смогли разобраться, путешествовать ли вам в компании того, чью национальность и методы вы не одобряете, я предложу вам сопровождать нас.

Найлз Эвандер поднялся, и как лунатик последовал за нами к машине.

Вчерашний дождь превратился в снег, ветер сменился на северо-восточный; и мы медленно продвигались по пригородным дорогам. Была почти полночь, когда мы поднялись по ступеням на крыльцо дома Эвандеров и энергично нажали кнопку звонка.

– Да, сэр, – ответила на мой вопрос мисс Острандер, – мистер Эвандер вчера вечером вернулся домой и решительно запретил мне дальше давать кодеин миссис Эвандер. Я сказала ему, что вы хотели его сразу же увидеть, что доктор де Гранден прописал наркотик, но он сказал…

– Терпение, пожалуйста, мадемуазель, – прервал ее де Гранден. – Мсье уже много сказал, очень много, и нам лично. Итак, пожалуйста: когда исчезла мадам?

– Прошлым вечером я уже дала ей назначенные препараты, – сиделка в замешательстве начала свой рассказ, – поэтому мне не нужно было звонить вам, чтобы рассказать о приказах мистера Эвандера. Я подумала, что, возможно, я смогу избежать неприятностей, притворившись, что повинуюсь ему, и дам ей кодеин потихоньку сегодня. Но около девяти часов он вошел в спальню, схватил коробку с порошками и положил ее в карман. Затем он сказал, что собирается ехать, чтобы решить все с вами. Я пыталась позвонить вам, но буря вывела провода из строя, и только сейчас я смогла дозвониться.

– А собака, мадемуазель, животное, которое выло под окном, оно проявлялось?

– Да! Прошлой ночью она снова выла, поэтому я испугалась. Казалось, она пыталась допрыгнуть до окна. Миссис Эвандер проспала все это, благодаря лекарству.

– А сегодня? – спросил де Гранден.

– Сегодня вечером! – сиделка вздрогнула. – Вой начался около половины девятого, всего через несколько минут после того, как мистер Эвандер уехал в город. Миссис Эвандер была ужасна. Она казалась одержимой. Я сражалась и боролась с ней, но это не произвело ни малейшего эффекта. Она была жестокой как маньяк. Я позвала Джеймса, чтобы помочь мне удержать ее в постели. Потом недолго она лежала спокойно, потому что тварь с улицы ушла, как мне показалось. Спустя некоторое время вой начался снова, громче и яростнее, и миссис Эвандер стала вдвое агрессивнее. Она боролась и билась так, что я начала терять над ней контроль, и снова позвала Джеймса. Он, должно быть, был где-то внизу, потому что не слышал моего крика. Я выбежала на лестницу, склонилась над балюстрадой, чтобы снова закричать, и когда прибежала назад – меня не было чуть больше минуты, – окно закрылось, и миссис Эвандер исчезла.

– И вы ничего не сделали? Не стали искать ее? – с жаром отрезал Эвандер.

– Напротив, сэр. Мы с Джеймсом выбежали на улицу, звали ее, обыскали всю территорию, но не смогли найти. Ветер сильно дул, снег быстро падал. Любые следы, которые она могла бы оставить, были сразу уничтожены.

Де Гранден обхватил свой маленький остроконечный подбородок большим и указательным пальцами правой руки и наклонил голову в тихой медитации. «Рога дьявола! – услышал я, как он бормотал про себя. – Это странно… эти крики, этот бред, попытка сбежать, теперь это исчезновение. Pardieu, тропа кажется ясной. Но почему? Mille cochons, почему?»

– Итак, – безучастно вздохнул Эвандер, – вы не можете ничего сделать? Позвоните в полицию, позвоните соседям, позвоните…

– Мсье, – срывающимся голосом перебил его де Гранден, – могу ли я узнать вашу профессию?

– Э? – Эвандер был ошеломлен. – Почему… э-э-э-э-э-э…

– Вот-вот. Доктор Троубридж и я – медики. Мы не пытаемся строить мосты или рыть туннели. Нам очень жаль. Вы, мсье, уже однажды попробовали свои силы в медицине, запретив применение препарата, который мы посчитали необходимым. Ваши результаты были самыми прискорбными. Пожалуйста, позвольте нам следовать нашей профессии по-своему. Сейчас то, чего мы больше всего не хотим, так это полиции. Позже, возможно. Теперь это было бы более чем губительно.

– Но…

– Нет, без возражений, мсье. Я убежден, что ваша жена, мадам Эвандер, не подвергается непосредственной опасности. Тем не менее, доктор Троубридж и я проведем поиски, насколько это практически возможно. А вы тем временем будете поддерживать связь с нами, если позволит буря. – Он сухо поклонился.

– Доброй ночи, мсье.

Мисс Острандер вопросительно посмотрела на него.

– Мне идти с вами, доктор? – спросила она.

– Mais non, – ответил он. – Вы, пожалуйста, оставайтесь здесь, ma nourice, и дожидайтесь возвращения домой мадам Эвандер.

– Вы думаете, она вернется?

– Несомненно. Если я не ошибаюсь, полагаю, она вернется к вам до утра.

– Скажите, – Эвандера, находившегося на взводе, прорвало: – что это делает вас таким уверенным в ее возвращении? Боже мой, приятель, вы понимаете, что она в этой завывающей метели только в ночной рубашке?

– Понимаю. Но я заявляю, что она вернется.

– Но на чем вы строите свои абсурдные…

– Мсье! – прервал его резко де Гранден. – Я – Жюль де Гранден. Когда я говорю, что она вернется, то имею в виду, что она вернется. И я не ошибаюсь.

– Откуда мы начнем поиск? – спросил я, когда мы влезли в мою машину.

Он уютно устроился в подушках и закурил сигарету.

– Нам ни к чему поиски, cher ami, – отвечал он. – Она вернется по доброй воле и согласию.

– Но, послушайте, Эвандер был прав, – рассуждал я. – Она ушла в бурю лишь в одной креп-жоржетовой ночной сорочке.

– Сомневаюсь, – ответил он небрежно.

– Вы сомневаетесь в этом? Почему?

– Если судить по некоторым безошибочным знакам, друг мой, мадам Эвандер, благодаря невежеству мужа, сейчас одета в меха.

– Меха? – повторил я.

– Совершенно верно. Езжайте, друг мой, жмите на газ. Сегодня ночью нас ждет сон, eh bien, а завтра… завтра будет другой день.

Когда на следующее утро я вошел в кабинет, он уже поднялся и ждал меня.

– Скажите, друг мой Троубридж, – попросил он, – на основании чего вы поставили мадам Эвандер диагноз «лейкемия»?

– Что ж, – ответил я, заглядывая в историю болезни, – медицинское обследование показало, что подмышечные лимфоузлы слегка увеличены, красные клетки крови уменьшены более чем на миллион на единицу, белые – около четырехсот тысяч. Пациентка жаловалась на слабость, утомление и общее недомогание.