Золото плавней - Николай Александрович Зайцев

Казачий род Билых вел свое начало, как, впрочем, и всех черноморских казаков, от Сечи Запорожской. Пращур станичного атамана Ивана Михайловича Билого Савва Билый входил в состав делегации, посланной казаками в Петербург, к царице. Сборы были тщательными, дабы не ударить в грязь лицом честному казачеству пред государыней. Да и дело важное решалось – прошение о землях на новой родине в вечное пользование.

В 1792 году во главе казачьей делегации войсковой судья Черноморского казачьего войска Антон Головатый отправился в столицу с целью вручения Екатерине II прошения о предоставлении земель Черноморскому казачьему войску в районе Тамани и окрестностей. Переговоры шли непросто и долго – прибыв в Петербург в марте, делегация прождала высочайшего решения до мая. Головатый просил выделить войску земли не только в Тамани и на Керченском полуострове (на что уже было дано согласие Потемкиным еще в 1788 году), но и земли на правом берегу реки Кубань, тогда еще никем не заселенные. Царские сановники выговаривали Головатому, что требования завышены. Но Головатый не зря был выбран в уполномоченные – его образованность и дипломатичность сыграли свою роль в успехе предприятия. На аудиенции у просвещенной монархини Головатый говорил на латыни и сумел убедить Екатерину во всеобщей пользе от такого переселения – черноморским казакам были пожалованы земли на Тамани и Кубани «в вечное и потомственное владение».

В лето 1792 года от Р. Х. Екатерина ІІ пожаловала Войску Черноморскому земли Кубани. Сверяясь с документом, ей подписанным, пожалованные земли составили 30691 квадратную версту. Самодержица всероссийская также даровала черноморским казакам войсковое знамя и различные регалии, а еще, чему казаки были рады не меньше, право свободной торговли вином. Правительство выдало 30 тысяч рублей на нужды переселяющихся казаков. Особливым реестром выделялось вдовам с детьми, которые потеряли своих мужей в сражениях. 13 июля 1792 года царица благословила черноморцев хлебом-солью. На этом приеме Антон Головатый дал своеобразную клятву не только Екатерине II, но и всей России. Он сказал вещие слова: «Мы воздвигнем грады, населим села, сохраним безопасность пределов. Наша преданность и усердие, любовь к Отечеству пребудут вечно…» Казаки сдержали клятву «от ныне и до века».

Правительством было решено провести переселение двумя путями. Первым на Тамань прибыл казачий флот с артиллерией под командованием Саввы Леонтьевича Билого, пращура атамана станицы Мартанской Ивана Михайловича Билого и основателя казачьего рода Билых. Таким путем было отправлено 3847 человек. За морскими переселенцами двинулись два пехотных полка под командой Константина Кордовского. Их численность составила 600 человек. 2 сентября 1792 года в путь двинулся отряд во главе с атаманом Захарием Чепегой. Путь этого отряда был самым трудным. Они должны были подойти к землям с северной стороны. Остальная часть войска во главе с Антоном Головатым в течение всей осени и зимы готовились к передвижению.

К 1793 году черноморцы в составе 40 куреней (около 25 тысяч человек) переселились в результате нескольких походов на кубанские земли. Главной задачей нового войска стало создание оборонительной линии вдоль всей области и развитие хозяйства на новых землях. Несмотря на то, что новое войско было значительно переустроено по стандартам других казачьих войск Российской империи, черноморцы смогли сохранить в новых условиях много традиций запорожцев, правда, сменив украинские шаровары на более удобную местную одежду: черкески, бешметы, ичиги и т. д. А также переняв у местных горцев некоторые традиции.

Под стать славным предкам Иван, сын Михайло, в бытность свою ратными подвигами приумножал славу рода Билых. Не раз его природная смекалка, помноженная на присущую казакам чуйку, помогала в схватках с дикими мюридами. Не раз воинственные горцы попадали в умело выставленный казаками под командованием Ивана Билого вентирь и погибали в нем до последнего, Казаки же выходили из такого боя с совершенно малыми потерями. Креп дух и мужал характер природного черноморского казака Ивана Билого. В перерывах между боевыми стычками окунался Иван в мирную станичную жизнь с удовольствием. Как и в Писании Святом сказано, каждому дню, что Бог отмерял, радовался. За жизнь праведную дал Господь жинку добрую, хозяйственную. Из своих, станичных девок. Там и сыновья пошли – наследники традиций славного рода Билых. Пронеслась лихая молодость, как суховей во степи, подымая в воздух бурунчики пыли. Зрелость легкой сединой голову припорошила. Сыновья мужали. Из малых казачат добрыми казаками стали. Уважали и станичники Ивана. На одном и станичных сходов единым решением выбрали Ивана Билого атаманом станичным. Долго привыкал казак к тому, что он уж и не Иван, но Иван Михайлович. И на атаманском поприще крест свой нес ровно, ступая твердыми шагами по данному Господом шляху. Став атаманом, не возгордился, не возвысился. Все спорные дела решал по справедливости. Да и детей своих за спину не прятал. Чем вызвал еще большее уважение у станичников. Микола, старшой, не в одном пекле побывать успел, несмотря на свой возраст. И в Сербии братьям по вере помогал землю от басурманина очистить, и в боях под Плевной отличился. Да и за честь станицы родной в боях с местными черкесами показать себя сумел. Младший, Михась, под стать брату. Лихой казак вырос. И любили и уважали атамана в станице и млад и стар. Так и оставался Иван Михайлович на своем атаманском посту несменяемым несколько лет на радость всей станице.

Старики, прихлебывая свежего кваску, принесенного Иваном Михайловичем, балакали о старине казачьей. Сам же атаман, сидя с краю лавки, был погружен в свои мысли.

Вбытые станичники, Гамаюн, сын Микола не давали ему покоя. Нужно было разложить все в голове по полочкам и по каждому вопросу принять четкое решение. Да еще и о мирских заботах не забыть. Бабы кое-как справляются с уборкой кавунов и винограда. В этом году работников из иногородних нанялось меньше обычного. Важно собрать и сохранить весь урожай. Посему и слушал атаман вполуха, о чем балакали старики. Какой бы темой ни начинался разговор, он все одно постепенно сходился на времени прошлом. «То була жизнь, не то шо тэпэр».

Инициативой в делах балачковых, как обычно, владел дед Трохим. Остальные старики лишь изредка поддакивали ему и вставляли между делом пару фраз. Атаман приподнял голову, прислушался. Разговор, судя по всему, начался давно, и балакали старики за то, что почиталось святыней в любой кубанской казачьей семье.

– Сидим мы с вами, односумы, стало быть, за столом и на лавке. А помятаете, раньше-то окромя сырно и не було ничого. Вокруг сырно вся семья сбыралась. Дороги мне воспоминания о семейных трапезах та посиделках, шо любили