Книга начал - Салли Пейдж

призраков из тетрадок тоже. Джо давно уже не получала весточки от Руфи, давно к ней не заходил и Малкольм, а это значит, что она снова пребывает в подвешенном состоянии, в своего рода новом лимбе.

Сидя у стены на самом краю кладбища, Джо размышляет о том, что ей делать со своей жизнью. Погружает кончики пальцев в мох, заполняющий трещины между камнями, но ответа не находит и там. Она разглядывает камни разной формы и разных размеров: и крупные, и средней величины, и маленькие. Джо удивляется, зачем так много времени тратила, размышляя о том, что значит норма. Да существует ли она вообще? Возможно, это просто ты ни то ни се, чувство, что ты не в своей тарелке? («Всему свое место, и все на своем месте».)

Женщина снова возвращается к мыслям о доме, о том, где для нее может быть настоящий дом. Вспоминается разговор с Эриком в магазине, когда она рассказывала ему про тех людей, которые здесь похоронены, которые лежат в земле, совсем близко от их переулка. Вот что больше всего похоже на дом. В те минуты она совсем не ощущала себя серой мышкой или неинтересной.

Уже совсем скоро Рождество, а за ним и Новый год, ее дедлайн. И что потом? Джо вдруг охватывает чувство огромной утраты. Она чего-то лишилась в отношениях с Эриком. Она думает о Люси, о своей семье, в лоно которой Джо хочет вернуться, и о маленьком магазинчике в Лондоне, который она успела полюбить и покидать который ей очень не хочется.

А Руфь? Где она сейчас? Отправилась к своему брату Дону? Джо никак не может избавиться от мысли, что подвела ее. Теперь она уже не сомневается в том, что Руфь не открылась им до конца, не рассказала, что так тревожит ее душу, и не изложила истинной причины своего побега. Может, стоило проявить настойчивость? Как-то помочь ей?

Джо озирается вокруг, и вдруг ей приходит в голову потрясающая мысль: ведь у нее остался еще кое-кто. Она еще не совсем одна. Джо решительно вскакивает и шагает вперед.

* * *

Малкольм отворяет дверь сразу же, как только Джо отпускает дверной молоток.

– О, Джоанна, это вы! – восклицает он и заглядывает ей через плечо.

– Вы ждете кого-то еще? – спрашивает Джо и оглядывается.

Не Руфь ли?

– Нет. Впрочем, да. Но еще минут через десять. Вот я и подумал, что еще рановато. Входите, пожалуйста.

Слегка смущаясь, Джо входит в дом. Комната теперь выглядит совершенно иначе, чем в прошлый раз. Не видно гирлянд, не горят свечи, камин чисто подметен, рождественские открытки убраны. Возле рождественской елки стоит чемодан на колесиках.

– Я сначала подумал, что это такси, – сообщает Малкольм, видя, что Джо обратила внимание на чемодан.

– Значит, и вы уезжаете? – говорит Джо, констатируя очевидный факт.

Да, забавно выходит: теперь уж точно она остается в Лондоне совершенно одна, если не считать призраков.

– Да, но минут десять у нас еще есть.

Малкольм усаживает Джо в кресло, хотя снять пальто не предлагает.

Сам он уже одет: на нем серое пальто и серые брюки. Сердце Джо болезненно сжимается. Она не знает, что делать. Ведь она собиралась пригласить Малкольма составить ей компанию и поехать вместе на Рождество к родным Джо. Но тут вдруг до нее доходит, что она ничего не знает ни про его друзей, ни про родственников. Она вообще не знает о нем почти ничего.

Он улыбается ей и снова становится все тем же прежним Малкольмом – человеком, который шагает по переулку к ее магазинчику, ее покупателем, которому она продавала тетрадки, радушным хозяином, который умеет смешивать для гостей удивительные рождественские коктейли и смело вступает в жаркие словесные баталии с викарием.

– Я понимаю, – начинает Джо, не в силах остановить рвущиеся из груди слова, – мы расстались с ней совсем недавно, но, Малкольм, я по ней уже скучаю. Вы получали от нее хоть одну весточку?

Лицо Малкольма омрачается.

– Только короткое сообщение, – с тревогой в голосе говорит он. – Мне кажется, встреча с братом Дональдом прошла у нее не совсем удачно.

– Так вы… сейчас едете к ней? – спрашивает Джо, еще раз бросив взгляд на чемодан.

– Нет. Не совсем.

Теперь Джо уже вообще ничего не понимает.

Хотелось бы попросить его объясниться, но тут вдруг в голову Джо приходит совершенно другая мысль.

– Как вы считаете, не теряем ли мы что-то важное в жизни потому, что в наше время обществу не хватает викариев? Я не беру в расчет другие религии, но ведь было время, когда в каждой общине был свой викарий, а наша Руфь, что меня поразило, приносила людям много пользы.

– О, Джоанна, мне трудно ответить на ваш вопрос. С моей точки зрения, религия на протяжении многих лет несла обществу скорее вред, чем пользу, – слегка усмехнувшись, говорит он. – Особенно если судить по деятельности тех викариев, которых мне приходилось знать. Но я не могу не признать, что такие люди, как наша преподобная Руфь, очень даже нужны обществу.

– Да и много ли у нас таких, как Руфь? – улыбается Джо ему в ответ.

Малкольм садится на подлокотник дивана.

– Среди ее коллег, возможно, не так уж много, не исключено, что она вообще единственная в своем роде, но ведь и среди простых людей найдется много таких, кто всегда поможет человеку в беде. Я глубоко убежден в том, что иметь в душе понятия о нравственности, дух коллективизма можно и без веры в Бога.

– Но много ли на свете людей, которые реально что-то делают? – задумчиво произносит Джо.

Она думает, в частности, и о себе тоже. Смогла бы она делать больше? Ну конечно смогла бы.

– Ну а какие планы у вас, Джоанна? – спрашивает Малкольм.

– На Рождество поеду домой, а потом… – Она пожимает плечами. – Время, которое я провела здесь, было самым странным в моей жизни, – улыбается ему она. – Хорошее время, во многих отношениях. – Джо смотрит на его книжные полки. – Я часто вспоминаю одно стихотворение. Мой отец очень любил его. Кто его написал, я не помню, но в нем есть такая строка: «Время пропало, где-то свернулось клубком». У меня сейчас такое чувство, будто все остановилось и чего-то ждет. Но кажется, я не вполне представляю, как начать жизнь заново.

– Это Луис Макнис, – кивает Малкольм.

– Так вы знаете это стихотворение?

– Конечно. Называется «Точка встречи».

Джо размышляет над названием стихотворения. Интересно, было ли время, которое они провели втроем с Малкольмом и Руфью, той самой точкой встречи в