Сердце Ардии - Дмитрий Бороздин

Эти твари те ещё гордецы, знаете ли…

Удар. Ещё удар. Ещё…

— Но когда дело сделано, ошейник им уже без надобности, — высокомерно закончила женщина. — Воспитанный эльф — это собственность, которая знает своё место и знает, кто ей владеет.

Судья снова зааплодировал.

— Какой замечательный подход! — Старик радовался, будто ребёнок. — Сразу видно, как вы обожаете свою работу!

Воспитатель оскалилась и обошла пленную девицу по кругу, любуясь содеянным.

— Наша Башня располагает отличной коллекцией… инструментов. Но лично я предпочитаю классику. — Она продемонстрировала свою плеть, которую тут же сунула под нос девушке. — Целуй!

Илевис отвернулась и зажмурилась. Эльфийка прекрасно знала, чем это чревато, но идти на поводу у мучительницы не собиралась.

— Целуй! — снова приказала Фадия и тут же напустила в голос фальшивого сочувствия. — Просто поцелуй мою плётку, и я сразу развяжу тебя, обещаю.

Исхитрившись, Илевис плюнула ей в лицо.

— Ах ты…

Женщина хлестнула плёткой в воздухе, едва не задев концом щёку эльфийки.

— Твоё счастье, что Хозяин не велит портить вам мордашки!

Немного подумав, Фадия отложила плеть и взяла со столика у стены медный кувшин.

— Хватит с тебя на сегодня, — заявила она, поливая эльфийку странно пахнущей жижей. — У нас впереди ещё немало встреч, девочка!

Свежие раны защипало так, что Илевис не смогла сдержаться и захрипела — сил на крик уже не оставалось. Пускай она и привыкла терпеть боль с самого детства, всё же раньше никто не причинял её специально.

— Вновь поражаюсь вашим подходом, госпожа Фадия! — Судья с интересом разглядывал замученную эльфийку. — Но позвольте спросить: вы работаете только с девушками или же можете взяться… за специфический заказ?

Женщина сложила руки на груди, на её лице появилась зловещая гримаса.

— Например?

— Видите ли… — Старик явно занервничал и принялся перебирать пальцами края своего жакета. — Не так давно в коллекции Хозяина появился очень милый мальчонка, которого я сразу просил приберечь для меня…

— Слыхала, — хмыкнула Фадия. — Говорят, вместе с этой в одной партии был.

Уши Илевис дрогнули.

— Нет, — прохрипела она.

— Ого, так у тебя остались силы болтать? — встрепенулась воспитатель.

— Не трогайте… Лири.

Перед лицом вновь появилась свёрнутая плеть.

— Целуй!

Эльфиийка поджала губы.

— Целуй, а не то, клянусь, приведу мальчишку прямо сейчас и начну пороть у тебя на глазах!

В глазах Илевис потемнело, на миг она будто провалилась в бездонный колодец. Отчаяние и страх сковали сильнее верёвки, которой она была привязана.

— Не смей…

Фадия требовательно шевельнула плетью. Девушка потянулась губами к её потрёпанной коже.

«Они не посмеют», — раздалось где-то в глубине подсознания.

Темнота в глазах становилась всё гуще, словно скрывая мир непроглядной дымкой. А вместе с тем пропадали и звуки — воспитатель опять что-то ей приказала, но Илевис уже не разбирала отдельных слов.

На смену страху пришли первобытная ярость и ненависть. Подобная той, что девушка испытала лишь раз в своей жизни. В далёком детстве, когда вместо имени она отзывалась на цифру.

***

— Номер Одиннадцать, немедленно прекрати!

Бесполезно.

Эльф в белом халате выронил скальпель и попятился, споткнувшись по дороге о труп менее удачливого коллеги.

— Номер Одиннадцать!

Мужчина закричал, когда маленькие ручки коснулись его, без труда раздирая плоть на куски. Тем удивительнее, что кожа Санитара оставалась нетронутой, пока мышцы и органы под ней превращались в фарш.

Лампа над столом светила всё так же ярко, но отчего-то больше не слепила — тень, застилающая взор, скрадывала весь лишний свет.

Номер Одиннадцать неспешно направилась в сторону двери, надёжно закрытой магическим запором. На обитую металлом поверхность обрушился целый град ударов её кулачков.

Возможно, сохрани девочка ясность рассудка, она бы догадалась, что просто так из операционной не выбраться. Но сейчас маленькая эльфийка была слишком зла, чтобы даже помнить своё имя.

А разве у неё вообще есть имя?

Дверь неожиданно распахнулась, выпустив монстра в полутёмный коридор. Девочка бросилась бежать, не разбирая дороги и не понимая, куда вообще пытается попасть.

Лишь бы подальше отсюда…

— Одиннадцать?

Знакомый голос. Надо убить.

Этот враг не такой, как другие. Он будто совсем её не боится, а даже наоборот, пытается обнять. Улыбается.

— Всё хорошо, Одиннадцать, — говорит голос. — За нами пришли… хорошие взрослые… не такие, как Доктора…

Ненависть устремляется внутрь детского тельца. Рвать. Терзать. Кромсать.

— Нас… спасут…

Смерть.

Чёрный туман пропал так же внезапно, как появился, а с ним отступила и ярость. Обессилевшая Номер Одиннадцать упала, не в силах даже приподняться. Картинка в глазах двоилась и расплывалась.

— Эй? — неуверенно позвала она.

Или думала, что позвала. Девочка окончательно перестала понимать, что происходит вокруг.

Что случилось в тот день, она запомнила плохо. Сказать по правде, в память врезалось лишь несколько отрывков.

Бесконечная ненависть, когда пришла тьма.

Бесконечный страх, когда она, восстановив силы, увидела возле себя тело Номера Семнадцать, убитого её же руками.

И бесконечная надежда, когда в комнату со стеной из непрозрачного стекла вломились трое взрослых. Как и сказал Семнадцать, совсем не похожих ни на Докторов, ни на Санитаров.

Темноволосый эльф с суровым лицом. Небритый человек с усталым взглядом. И рыжая девушка, что без капли жалости расправлялась со всеми, кто вставал у неё на пути.

***

Мильбен боялся. Старался, конечно, не подавать виду, но идти в Башню желаний боялся до дрожи в коленях. Даже понимая, что на его стороне могучие соратники, а сам он уже далеко не беззащитный деревенский пацан.

Убегая из Башни, он особо не обращал внимания на её устройство, а потому слегка потерялся, когда лестница вывела их к подземной развилке.

— Куда теперь? — Видор тоже с интересом разглядывал своды. Не слишком высокие, но зато невероятно мощные, способные удержать вес громадного здания.

Мильбен молча смотрел по сторонам, безуспешно вспоминая, с какой стороны он пришёл в этот зал в прошлый раз. И пролегал ли их путь тут вообще, раз уж на то пошло.

— Мы сейчас в цоколе, у самого основания, — пришла на