Сердце Ардии - Дмитрий Бороздин

Райнар вновь поднял голову и взглянул на Мильбена. От взгляда дортхонца было не по себе, но юноша не стал отворачиваться.

— Лирс задумал кое-какой план, само собой, во имя Гарнизона и его миссии. По крайней мере, сам он в это искренне верил. Вот только Маллет переступил черту, которую сам же когда-то провёл. Но самое главное — он подверг опасности тех, кто мне дорог. А так делать нельзя.

— Это Лирс Маллет связался с магами плоти, — догадался Мильбен. — Он виноват в нападении на Приют горванта и всём, что случилось потом!

— Всё… несколько сложнее. — Дортхонец скривился. — Подробности тебе ни к чему.

— Но почему тогда предателем называют вас, а не его?

— Потому что есть разница между предательством обычного егеря и предательством командующего Северо-западным регионом, членом Высшего совета. Узнай мир правду, Стальному гарнизону в Рилании пришёл бы конец, а вслед за этим посыпалась бы и остальная организация. — Эльф горько усмехнулся. — Да и сам Лирс постарался, чтобы свою репутацию я уже не отмыл. Такой уж он был человек. Ты либо с ним до конца, либо его враг.

— Несправедливо…

— Справедливость штука несправедливая. — Райнар поднялся. — Мне плевать, героем меня считают или предателем. Те, кому я доверяю, и так знают правду, а остальным что-то доказывать — только глотку зря драть. К тому же я всё равно собирался в отставку.

Эльф потянулся, разминая плечи, а затем направился к выходу.

— Нам сейчас нужно выспаться, вставать придётся рано, — посоветовал он. — Ты тоже давай не засиживайся.

Мильбен остался в кресле.

— Для меня вы герой, Райнар, — произнёс юноша в спину дортхонцу. — Всегда им были и навсегда останетесь. И провались в Пекло тот, кто думает иначе!

Громовержец не стал отвечать, а просто молча вышел в коридор.

Глава 15

В этой комнате всегда пахло чистотой. Не свежестью, но стерильной, неприятной, бездушной чистотой. Обеззараживающие формулы, закрытые фигурными решётками, днями и ночами без перерывов протягивали через себя весь доступный в подземелье воздух, уничтожая в нём любые намёки на заразу или плесень. Такие системы стояли в каждой из комнат, где ей удалось побывать за свою короткую жизнь, но самая большая и мощная стояла в спальне.

— Номер Одиннадцать! — Усиливающая магия лишала голос всяких эмоций. — Номер Одиннадцать, приготовиться к выходу. Дверь Запад.

— Нет…

Самодельная кукла, скрученная из разодранной на тряпки рубашки, упала к ногам белобрысой девочки. Эльфийские уши дрогнули, а голубые глаза наполнили слёзы.

— Нет, я не хочу! — закричала маленькая эльфийка, закрывая лицо ладонями.

— Номер Одиннадцать, дверь Запад, — повторил бессердечный голос.

В этот же момент створки распахнулись, открывая проход в коридор, залитый ярким светом.

Пугающий до дрожи.

Рыжеволосый мальчик, ровесник Одиннадцатой, встал между ней и коридором, раскинув руки, будто пытался оградить подружку от света. Из одежды на нём, как и на прочих детях, была только широкополая больничная сорочка, серовато-белая, под цвет стен.

— Ничего не бойся! — сказал ещё один эльфёнок, смуглокожий и беловолосый. — Мы не дадим им тебя забрать!

— П… правда? — спросила заплаканная Номер Одиннадцать.

Вместо ответа юный зейхейрец крепко её обнял.

— Номер Семнадцать, отойти от Номера Одиннадцать! — приказал голос. — Номер Одиннадцать, дверь Запад.

— Она никуда не пойдёт! — крикнул в открытую дверь рыжий. — Мы вам её не отдадим!

Мальчик покосился на остальных детей, которые в ужасе собрались в углу и прижались друг к другу. Хотя каждый из них тоже любил Одиннадцатую, словно сестру, перечить Докторам тут не смел никто.

— Номер Четыре, прекратить. — Голос оставался невозмутимым, но дети заметили, как за гигантским непрозрачным стеклом, заменявшим южную стену, началась суета. — Номер Одиннадцать, дверь…

— Хотите кого-то замучить — берите меня! — что есть сил закричал Четвёртый.

— Мы тебя никому не отдадим! — уже смелее повторил Семнадцатый и улыбнулся, глядя, как в глазах Одиннадцатой мелькнула надежда.

А затем в комнату ворвались взрослые. Крепкие, сильные, в высоких сапогах и белых костюмах из плотной белой ткани. Их лица скрывали одинаковые маски, разглядеть сквозь которые получалось только по-деловому безучастные зелёные глаза.

— Успокоить Номера Четыре и Семнадцать, приготовить Номер Одиннадцать к процедуре…

— Не-е-ет! — завопила девочка, услышав приказ голоса.

— Отпустите её! — крикнул Четвёртый. — Не смейте!

Отбиваясь от Санитаров, он со всей силы ударил одного из них в живот. Смешная и наивная попытка, учитывая, насколько мужчина превосходил мальчика габаритами. Скорее жест отчаяния, нежели реальная попытка сопротивляться.

Вот только Санитар почему-то не спешил отвесить мальцу ответную оплеуху или хотя бы скрутить его. Он лишь стоял и пялился в одну точку, а затем грузно завалился набок.

То, что случилось дальше, Номер Одиннадцать уже не застала. Другие взрослые уволокли её в коридор и вопреки мольбам и крикам привели в ненавистную комнату с жёсткой кушеткой и яркой лампой, светившей прямо в лицо. Кожаные вязки надёжно спутали её по рукам и ногам, не давая шевельнуться и на полпальца. Но самой противной стала конструкция из железных прутьев, не дававших крутить головой и даже мешавших закрывать глаза.

Номер Одиннадцать больше не плакала и не надеялась на пощаду. Она уже не раз бывала в этой комнате и прекрасно знала, что последует дальше.

Дальше начнётся боль.

***

Плеть в очередной раз укусила нежную кожу, Илевис давным-давно сбилась со счёта, а сил перестало хватать даже на крики. На каждый новый удар она отвечала лишь всхлипом, прекрасно понимая, что разжалобить мучителей всё равно не выйдет.

— Чудно, госпожа Фадия, чудно! — Сухой мужчина с плешью вместо причёски по-детски захлопал в ладоши.

— Благодарю за высокую оценку, Ваша Честь. — Крепкая брюнетка с короткой стрижкой слегка склонилась, а потом вновь хлестнула привязанную к скамье эльфийку.

Илевис прикусила губу, почувствовав, как во рту появился солоноватый привкус.

— Процесс воспитания ушастых напоминает дрессировку животных, — не без гордости заявила Фадия. — Сначала нужно выбить из них всю гордость и своеволие.

Ещё удар.

— Затем их сажают на цепь и учат верности Хозяину… или новому владельцу, — продолжала воспитатель, поигрывая плетью. — Дело небыстрое и в чём-то даже утомительное.