Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

да князь Владимир-от

Со своей он любимою племяньницей.

На еговой любимой на племяньници

5. Приехали да сваты свататьсе

За такого царишша Вахрамеишша.

В вышину тут царишшо ровно трёх сажён,

В ширину тут царишшо ровно двух сажён,

Промежду́-то плецьми да коса́ сажень,

10. Голова у его бытто пивной котёл,

Глаза у его бытто пивны ковши,

Нос бутто палка дровокольняя.

Тут-то веть Марфа приужахнулась.

Воспроговорит дядюшка любимой-от

15. Своей он любимою (так) племяньници

Да именём Марфы доцьки Дмитрёвны:

«Уж ты ой еси, любимая племяненка!

Если хош, поди; ли не хош, не ходи». —

«Уш ты ой, славный князь Владимер!

20. Если цесью не даш, — да за боём[207] возьмём,

Сделам (так) в вашом во городи во Киеви войну великую[208],

Откроём кроволитьицё великоё!»

Воспрогов[ор]ит любимая племяньниця:

«Уш ты ой еси, дядюшка любимые!

25. Не всем вам во городи погинути,

Хошь загину я, да только я одна!»

Просватал дядюшка любимые.

Стали они делать всё пирком да свадебкой;

Взели они себе пору́тчиков:

30. Взели Олёшеньку Поповиця,

Взели Добрынюшку Микитиця.

Отправилисе вси на ихной корабь на церляно́й,

Шли-проходили по синю морю:

Руська Земля да закрываласе,

35. Неверна Земля да открываласе.

Зделалась на мори тишина великая.

Столовали-пировали время два цяса;

Напи[ло]валосе цяришшо Вахраме́ишшо;

Сидели за столами за дубовыма,

40. Сидели они с Марфой доцькой Митровной;

Положил свою руку на Марфу доцьку Митровну, —

А Марфа доцька Митровна сиди́т, одва́ пыши́т.

Увалили цяришша Вахрамеища

Да отдохну́ть на цяс.

45. Приспособилса Олёшенька Поповиць млад —

Срубил цяришшу буйну голову,

Срубил же он да саблей вострою.

Заскакало его тулово поганоё,

Заскакало оно и всё загра́било:

50. Пошаталса караб да с бо́ку на́ бок.

Подвёл Добрынюшка Микитиць свой кара́бь;

Зашли на свой карабь на церляной,

Уежжали они опять да во свою землю

54. Ко своёму дядюшки любимому.

Игнатьева Дарья

Дарья Игнатьева — крестьянка около 40 лет, замужем, имеет сына и дочь; она родом почезерская. Она пропела мне старину «Козарин» и два стиха: 1) «Егорий Храбрый спасает дочь царя от змея» и 2) «Трудник во пустыни». Она еще знает исторические песни про Ермака Тимофеевича и про французов. Старину о Козарине она выучила «от бабки Онисьи».

70. Козарин

Старину спою — да старика свежу,

Старика свяжу да со старухою.

Жило было цадышко малешенько,

Малешенько цадо глупешенько.

5. Его род-племе (так) да не любили,

Отець-матушка его ненавидели.

Посадили Козарина на добра коня,

Посадили Петровиця на воронного;

Отвозили Козарина во цисто полё,

10. Во то роздольицё широкоё.

Ишше ездил Козарин ровно деветь лет;

Не видал Козарин никого же,

Он не конного, не пешеходного,

Он не летного, не перелетного;

15. Как увидял Козарин церного ворона,

Церного ворона да вороневиця:

Церна ворона — да на дубу сидит.

Как хотел Козарин подстрелить его,

Как хотел Петровиць погубить его.

20. Роспрогов[ор]ил церной ворон вороневиць:

«Не стрелей, Козарин, церного (так) ворона,

Не стрелей-ко, Петровиць, вороневиця;

Не пусти крови да на сырой-от дуб;

Не рони перья да по цисту полю,

25. По тому же по роздольицу широкому!

Що во том поли да три шатра стоит,

Три шатра стоит да тры поло́тяных;

Що во тех шатрах да три тотарина,

Три тотарина да три поганыя;

30. Они дел делят да жеребья́ кладут:

“На первой-от пай кладут да красноё зо́лото,

На другой-от пай кладут да цистоё серебро,

На третей-от пай кладут да красну девицу”.

Ишше ейной брат за шатром стоит,

35. За шатром стоит да за полотянным,

Всё выслушиват да всё выведыват[209].

Цёшёт девиця буйну голову;

Плетёт девиця трубьцяту косу;

Сама косы да приговариват,

40. Сама русой да приговариват:

“Ты кому, коса, да доставаисьсе?

Ты кому, руса, да доставаисьсе?

Купцям ли ты да всё бояринам?

Гостям ли ты да всё христьянинам?

45. Доставаисьсе, коса, да трём тотаринам,

Трём тотаринам да трём поганыям!”»

Да девиця плацё — как река текёт;

Да душа зрыдаё — как руцья́ шумят.

Большой-от тотарин утеша́л девку́:

50. «Не плаць да не плаць-ко ты, да красна девиця,

Не рыдай-ко ты, доць отецькая:

Я возьму тобя да за собя замуж —

Отрублю тобе да буйну голову!»

Да другой-от тотарин унимал девку:

55. «Не плаць ты, да красна девиця:

Я возьму тобя да за собя взаму́ж —

Отниму у тобя да белы груди!»

Да трете́й-от тотарин утеша́л девку:

«Не плаць-ко ты, да красна девиця,

60. Не рыдай-ко ты, да доць отецькая:

Я возьму тобя да за собя взамуж —

Повезу тобя да к отцю, к матушки!»

Выходил-то Козари[н] из-за бела шатра,

Как большого-то тотарина копьём сколол,

65. Как середьнёго тотарина мецём зашиб,

Меньшого-то тотарина и так спустил.

Взял девицу за белы руки;

Повёл девицу да из бела шатра;

Да садил девицу на добра коня,

70. На добра коня да на вороного;

71. Повёз девицу к оцю, к матери.

Пашкова Екатерина Ивойловна

Екатерина Ивойловна Пашкова — замужняя крестьянка, родом из д. Б. Ше́ймогор, лежащей выше по р. Пинеге. Она имеет 3 сыновей и 2 замужних дочерей. Муж ее Павел Пашков еще жив; один сын служит в Порт-Артуре, а другой сын отделен и живет самостоятельно. Она в родстве с Марьей Петровной Пашковой, которая приходится ей золовкой. Росла она «одинакой». Старины она пела в молодости в Шеймогорах со своей теткой Натахой, которая была старой девой и знала много старин. Она пропела мне 4 старины: 1) «Мать князя Михайла губит его жену», 2) «Молодец и сестра Данилы Васильевича», и 3)