Пелагия и красный петух - Борис Акунин

Они с Салахом вышли из дверей, чтобы перебратьсяв башню, но Даниэль-бек вдруг схватил Полину Андреевну за руку и втащил обратнов дом.

– Э, э! – всполошился Салах. – Такой договорне было!

Старик ощерился:

– Княгиня со мной будет! Даниэль не дурак,давно на свете живет. Сейчас евреи выбегут и убьют меня. Я бы сам так сделал!Пойди к ним, скажи: княгиня со мной умрет! Пускай Магеллан-бек один сюда идет,говорить будем.

Усадил Пелагию рядом с собой за стол, крепковзял за руку. Монахиня скосила глаза и увидела, что вторая рука черкеса лежитна рукоятке кинжала.

– Если еврей войдет и станет меня стрелять,буду тебя резать, – сказал Даниэль-бек. – Ты не виновата, я не виноват. Судьбатакая.

– Почему меня, а не его? – задала оналогичный, хоть и совершенно нехристианский вопрос.

– Я уже старый, а он молодой, ловкий. Не успеюего резать, – печально ответил бек.

На этом диалог прервался, потому что вошелМагеллан.

Пелагия сразу его узнала, хотя главарькоммунаров изменился. Загорел, усы стали длиннее и были подкручены кверху, а головуеврейского воителя украшало огромное опереточное сомбреро.

На женщину вошедший даже не взглянул, она егоне интересовала. Положил руку на расстегнутую кобуру и, не садясь, объявил:

– Значит, так, старый бандит. Во-первых, всёнам вернешь. Во-вторых, отнимешь у арабов то, что они украли ночью. В-третьих,заплатишь штраф – двадцать баранов. Тогда мы уйдем.

– Отдать баранов? – ощерился Даниэль-бек. –Нет, еврей. Это вы отдадите мне все ваши ружья, и тогда мы вас выпустим. Зачемевреям ружья? Будете платить нам пятьсот франков каждую луну, и никто васбольше не тронет. Про украденную одежду мертвой еврейки я слышал. Скажу шейхуЮсуфу, он вернет. Думай, еврей. Мои джигиты под пули лезть не будут. В башненет воды. Завтра или послезавтра сами выползете, и тогда мы вас убьем.

Магеллан помолчал, поиграл желваками. Светлыеглаза сузились.

– Черкес, твои сакли слеплены из глины иверблюжьего навоза. Пуля прошьет их насквозь. Я прикажу стрелять залпами, искоро вместо домов здесь будут одни кучи мусора. Красные от крови.

Бек тоже помолчал, прежде чем ответить.

– Вы не похожи на уляд-элъ-мот.Может, выненастоящие евреи? Или те, что приехали сюда раньше вас, ненастоящие?

– Мы самые что ни есть настоящие. И таких, какмы, будет становиться все больше и больше.

– Тогда нужно вас всех убить. Даже еслипогибнут наши женщины и дети, – глухо произнес Даниэль-бек. Костяшки пальцев,сжимавших эфес, побелели. – Иначе вы захватите всю эту землю, не оставите здесьни арабов, ни черкесов.

– Ты – бек. Тебе решать.

Мужчины смотрели друг на друга тяжелыми,неподвижными взглядами. Пелагия увидела, как кинжал бесшумно выползает изножен. Рука Магеллана потихоньку забралась в кобуру.

– Да что же это такое! – возмущенно вскричаламонахиня, ударив ладонью по столу.

Враги, совсем забывшие о ее существовании,дернулись и уставились на нее.

– Чуть у мужчин какое затруднение, вы сразу«убить»! И первыми, как водится, погибнут женщины и дети! Только дурак вышибаетдверь лбом, когда ему не хватает ума повернуть ключ! Умные люди находят головедругое применение! Потом про вас скажут: два дурака не сумели между собойдоговориться, и из-за этого евреи с черкесами стали резать друг друга по всейПалестине! Отдайте ему то, что украли, – обратилась она к Даниэль-беку. – А вы,господин Магеллан, забудьте про штраф. Зачем вам бараны? Вы их и стричь-то неумеете!

Вроде бы ничего после этих слов в комнате неизменилось – бек по-прежнему держался за кинжал, а Магеллан за револьвер, и всёже напряжение неуловимо спало. Мужчины снова смотрели друг другу в глаза, нотеперь, пожалуй, не грозно, а вопросительно.

– Я где-то вас видел, – проговорил Магеллан,не глядя на Пелагию. – Не помню где, но точно видел...

Впрочем, по тону было ясно, что это его сейчасне слишком интересует. И неудивительно.

Бек, как человек более зрелый и умудренныйопытом, первым сделал полшажка к примирению.

Положил обе руки на стол и сказал:

– Княгиня правду говорит. Джигит с джигитомвсегда договорится.

Магеллан тоже оставил кобуру в покое, сложилруки на груди.

– Хорошо, забудем про штраф. Но как быть сшейхом?

– Юсуф не джигит, он пес. Давно хочу егопоучить. Мусульмане не грабят могилы, не раздевают мертвых. Садись, кунакамибудем.

Черкес сделал приглашающий жест, и Магеллансел, сомбреро положил на скамейку.

– Отправимся прямо сейчас, вместе, –потребовал он. – Рохеле не может лежать голая, в разрытой могиле.

Бек кивнул.

– Прямо сейчас. Окружим арабскую деревню совсех сторон...

– Нет, – перебил его еврей. – Оставим одинпроход.

У Даниэль-бека по-молодому сверкнули глаза.

– Да-да! Оставим проход к броду! Пусть бегуттуда!

Оба склонились над столом, стали чертить понему пальцами и говорить враз, перебивая друг друга. Антиарабская лигазарождалась прямо на глазах.

Полина Андреевна плохо понимала, чтопроисходит, но всё это ей очень не нравилось. Какая-то разрытая могила,украденная одежда...

– Погодите! – воскликнула инокиня. –Послушайте меня! Я не знаю, кто такой шейх Юсуф, но если он шейх, то, наверное,человек небедный?

– У него пятьсот баранов, – ответилДаниэль-бек, мельком оглянувшись. – Его феллахи нищие, а сам Юсуф богатый.

– Если он богатый, зачем ему красть платьемертвой женщины? Это сделали какие-нибудь негодяи, и шейх наверняка сам ихнакажет, когда узнает. Не надо окружать деревню, не нужно оставлять проход кброду! А то люди потом скажут: три дурака не сумели между собой договориться,и...

– Женщина! – взревел бек. – Ты второй разназвала меня дураком!

– Она права, – вмешался Магеллан. – Арабов вэтих краях больше, чем евреев и черкесов, вместе взятых. Начнется война. Лучшемы вызовем шейха для переговоров. Так будет умнее.

– Ты не только храбр, Магеллан-бек, но и мудр,– прижал руку к груди черкес.