Князь Владимир - Юрий Никитин

– И это все? – удивился он на всякий случай. –Да такие у нас в каждой деревенской кузнице!

– Да? – ответил хозяин. – Сомневаюсь. Новзгляни еще и на эти…

У Олафа перехватило дыхание. Благородство лезвий проступаетдаже сквозь ножны – узкие и удлиненные, рукояти отделаны с изящной простотой, акогда потащил один из ножен, клинок выполз хищный и радостный, заблисталискрами, хотя солнечный свет остался за порогом.

Хозяин хмыкнул, варвара видно насквозь, и чтобы добитьвовсе, выложил на прилавок еще – в богатых ножнах, рукоять из слоновой кости снасечкой, чтобы не скользнула в пальцах при броске, а лезвие, лезвие…

Хозяин наблюдал с удовольствием. Разряженный как павлин,этериот все же не кажется неженкой, а в хорошем булате, как ни странно,разбирается тоже.

Когда в лавку вошли четверо, Олаф ощутил, как по телупробежала дрожь. Не от страха, его все еще не испытал ни разу, а от ощущенияблизкой опасности, а значит – ударов, брызг крови, криков и ссадин на костяшкахпальцев.

Двое подошли и стали с боков, а еще двое замешкались,отрезая дорогу к выходу. Олаф краем глаза быстро оценил двух слева, грязных и влохмотьях, другие явно такие же. Сказал медленно и надменно хозяину:

– Сходи в заднюю комнату. Принеси что-нибудь получше.

Хозяин, насупя брови, смотрел то на него, то на четверых,что с недобрыми ухмылками осматривали этериота. Один сказал грубо:

– Зачем кабану нож? Еще щетину себе повредит.

Трое захохотали. Олаф сделал вид, что только сейчас заметилих:

– Ты это мне?

– Тебе, разряженный петух, – ответил вожак, этотявно был вожаком. – А если не петух, то попробуй возьмись за любой из техножей!

Двое придвинулись, Олаф впервые ощутил, что может невыбраться живым. Пока ухватится за меч, они воткнут в него ножи. Пока что видятбогато одетого придворного воина, сытого и самодовольного, явно разжиревшего наслужбе, где надо только стоять истуканом, это не поле битвы, куда отправляютнастоящих бойцов, этот павлин просто мясо для их ножей!

Он вспомнил Владимира, его повадки, трюки, хитрости, когдадля победы над врагом можно даже в дерьмо вступить, только бы найти получшепозицию для удара.

– Если я возьму нож, – спросил он, прикидываясьиспуганным, – вы меня убьете?

Вожак засмеялся:

– Нет, если ты сумеешь убить нас.

Олаф сказал еще испуганнее:

– А если я не возьму нож?

Вожак сказал весело:

– Тогда зачем тебе жить? Боги не терпят на землетрусов…

Олаф видел, с какой ненавистью смотрят на него совершеннонезнакомые люди. Лишь потому, что одет пышно, ест и пьет на добротной посуде. Аесли еще и пообещали заплатить за его жизнь…

– Вам не надо было… – сказал он умоляюще.

Одновременно он ударил локтем вправо, услышал хруст исдавленный крик, тут же кулак его метнулся вперед, и лицо вожака превратилось вкровавое месиво. Он мгновенно повернулся, Вольдемар побеждал его не силой, аскоростью, ударил быстро и сильно третьего.

Тут же послышался сдавленный крик, хрип. Он увидел, чтохозяин лавки обеими руками держит длинное тонкое копье. Наконечник его был вгруди четвертого. Глаза несчастного вылезали из орбит, в них было большеудивления, чем страха. Их послали убить этериота, все в городе знают, что такоедворцовая стража, что только жрут, пьют, жиреют да гребут под себя чужих жен,ибо у них денег больше, чем у иного торговца. И они не ждали быстрого отпора,наслаждались глумлением над пышным увальнем.

Трое корчились на полу. Первый, которого Олаф садануллоктем, слабо дергал ногой, постепенно застывая. Удар булатной бляхой на локтепришелся в переносицу. Вместо лица была маска из пузырящейся крови, что стекалана пол густыми волнами. Еще двое пытались подняться, руки подламывались. Уодного кровь хлестала из перебитого носа, другой все еще выплевывал крошевозубов из разбитого рта.

– Чем ты ударил? – прошепелявил он. –Молотом?

Олаф покачал головой:

– Кто идет за шерстью, может вернуться стриженым.

Хозяин с проклятием уперся в прилавок, выдернул наконецкопье. Жертва рухнула на пол, руки чуть поскребли чисто вымытые доски.

– Нам сказали… – прохрипел первый, он сплюнул на полсгусток крови, там блеснул осколок еще одного зуба. – Нам сказали…

Олаф взмахом длани велел убираться, пусть-де теперьразбираются с тем, кто их так гадко обманул, повернулся к хозяину:

– Спасибо. Он мог бы достать меня в спину.

Хозяин буркнул:

– Не за что. Я не могу допустить, чтобы убивалипокупателей. Если бы где-то на улице…

Олаф сказал сочувствующе:

– Там убивать не дает городская стража. Трусы! Мол,выгонят без платы, если на их участке кого-то зарежут.

Хозяин поймал на лету золотой, а Олаф взял облюбованный нож,примерил, как входит в ножны, кивнул и вышел. Хозяин довольно хрюкнул. За одинзолотой можно получить пять ножей. Все-таки этериоты – раскормленные свиньи,деньгам цену не знают.

Вепрь с изумлением и гневом рассматривал вернувшихсяэтериотов. Оба вернулись в изорванной одежде, с побитыми мордами.

– Да, погуляли… Я видел зарево над Армянским кварталом.Ваших рук дело? Нет? Странно. А флот в Золотой бухте еще на месте? Ну хотьполовина уцелела? И не проиграли в кости, не потопили, цыганам на бусы непроменяли? Тогда где же вы были?

Олаф сказал печально:

– Старых друзей хоронили…

– Тогда почему, – спросил Вепрь, глаза егопробежали по ссадине на скуле Олафа, – почему оба в таком виде?

Олаф сказал еще печальнее:

– Да они помирать не хотели.

Среди этериотов пошли смешки, кто-то вполголоса крикнул «виват!».Вепрь прищурился, эти двое внесли свежую струю в застойный воздух барачнойжизни.

– Так вы ж ходили кланяться могилке Византа!

– Не нашли, – ответил Владимир печально. –Так мы того… чтоб уж не зря нас отпустил в город наш отец родимый, доблестный идобрейшей души человек, все знают, о ком я говорю, так вот мы и… того,свеженькие нарыли…

Вепрь сказал саркастически:

– А чтоб в другой раз долго не искать, вы их нарыли неодну? По всему городу? Прочь с глаз, мерзавцы. Отпуск отменяется, завтра на службу!Там будете под присмотром.

Даже в бараке им казалось, что слышат раскаты его голоса.Олаф восхищенно покрутил головой:

– Крут, зверюга… такой голосище! Так ты, говоришь,троих зарезал?