Князь Владимир - Юрий Никитин

– Троих, – подтвердил Владимир. Он прикладывалперед зеркалом серебряную монету к ссадине на скуле. Вторая ссадина пламенелана подбородке. – Гады, напали внезапно…

Олаф довольно хохотнул:

– Тогда это за мной охотились!

– Да ладно тебе…

Олаф хохотал, довольный, Владимир же хмурился, сопел.Наконец Олаф толкнул в плечо:

– Чего насупился? Разве мы не побили их снова?

Владимир наконец поднял взор, смех замер на губах Олафа. Втемных глазах хольмградца привиделся страх. Лицо его друга посерело, по немупролегли непривычные для двадцатилетнего парня морщины.

– Что с тобой? – спросил Олаф.

– Побили… – повторил Владимир. – А много ли побьемеще?

– Да сколько угодно, – ответил Олаф оскорбленно.Он гордо выпрямился. – Побили же?

– Да. Но некий человек в Царьграде, если у него естьденьги, будет нанимать все новых и новых. Пока кому-то не удастся, так илииначе, достать нас. Не удастся напрямую, а это не удалось, попробуют метнутьотравленный нож в спину. Подсыпят отраву в еду, вино. Подложат ядовитый шип впостель.

Олаф серьезнел, начал оглядываться, свел лопатки, будтоощутил холодное лезвие, подпрыгнул и посмотрел на лавку, начал подозрительнопринюхиваться к вину.

Озлившись, сказал сердито:

– Тогда и не жить вовсе, если так бояться!

– Кто боится, тот выживает, – напомнилВладимир. – Я боюсь… Потому и говорю, нам нужно отыскать этого человека. Ипокончить со всем сразу.

Олаф просиял:

– Со всеми, ты хотел сказать? Сколько бы их ни было!..А то что за жизнь, если в каждом буду видеть человека с ножом под полой.

– И в каждой девке, – напомнил Владимир.

Олаф застонал:

– О нет! Давай поскорее отыщем этого… ну, которыйнауськивает всех псов на двух парней, которые и цыпленка зазря не обидят. Ктоон?

Владимир развел руками:

– Знать бы. Давай начнем расспросы. У нас есть ниточка.Те четверо, которые пытались прибить тебя. И те трое, что шли за мной.

Владимир читал купленную за бесценок на базаре книгу, Олафсамозабвенно чистил доспехи, собственноручно точил меч. Доспехи уже горелиогнем, в отражение смотреться можно, но Олаф все поправлял, убирал видимыетолько ему пятнышки, начищал и выскабливал, любовался, отставив панцирь навытянутую руку.

Они были двое в кубикуле, верхние нары опустели. Ихнапарники по жилью охраняли двадцать вторую ступеньку лестницы во дворец. Парнишли на повышение, если учесть, что Владимир и Олаф начинали с пятидесятой. Олафскорчил рожу своему отражению:

– Ух как грозен! Самому страшно. Не понимаю, как тыможешь читать! Если бы на меня так посмотрели, я бы на ушах ходил!

– Она может и не прийти, – буркнул Владимир, глазаего не отрывались от книги.

Олаф поплевал на блестящий бок:

– Брешешь… ждешь! А книгу вверх ногами держишь.

Владимир испуганно дернулся, Олаф захохотал. Хоть и сам незнал, где верх, а где низ, читать еще не обучился, но поймал хольмградца,поймал!

Снова полюбовался своим отражением, сказал озабоченно:

– Во втором легионе завели себе орла для талисмана!

– Двуглавого?

– Да вроде нет…

– Тогда это слабый талисман, – определил Владимир.

Олаф повеселел:

– Вот и я так думаю. Как считаешь, не завести ли и намчто-нибудь? Давай сопрем козла. Пусть живет у нас в казарме вместо талисмана!

– А вонь?

– Привыкнет, – отмахнулся Олаф. – Мы жпривыкли?

Он оборвал хохот, прислушался. В тишине засов на дверизвякнул. Оба бросили ладони на рукояти мечей, Олаф встал сбоку, толчком сдвинулметаллический стержень. Дверь неслышно отворилась. В темном коридоре смутновырисовывалась закутанная с головой тоненькая фигурка. Аромат дорогихблаговоний ворвался в кубикулу, не потеснив запах пота, а странноперемешавшись, создав новый сплав, как смесь меди и олова образует новыйметалл, бронзу.

Фигурка высвободила из-под покрывала тонкую руку, сделалапризывный знак. Владимир отшвырнул книгу, подхватился. На женской руке золотыхбраслетов блистало больше, чем понадобилось бы на покупку десятка деревень.

Они шли по освещенным переходам и темным коридорам,поднимались по лестницам, минуя стражей. Молчаливые воины вытягивались при ихприближении, а особо доверенная челядь, допущенная во внутреннюю часть дворца,молча скрещивала руки на груди и кланялась низко и почтительно.

Он шел по залам, что переходили один в другой, и вездесклонялись молчаливые фигуры. Чем ближе зал к внутренним покоям, тем громаднееу входа стражи, тем преданнее и провереннее. Последние три зала могли посещатьтолько Анна и оба брата-императора да еще избранные слуги и слепые массажисты.

Сердце Владимира едва не разбивалось о клетку груди. Ончувствовал, что задыхается. Лоб взмок, по спине пробежала щекочущая струйка.Проклятые ромейские ночи, подумал он затравленно. Даже сейчас нет прохлады.

Наконец вошли в громадный зал. Владимир невольно отшатнулся.Показалось, что вступил в бесконечный мир вирия, ибо стен так и не увидел, атысячи и тысячи светильников уходили вдаль, где измельчались так, что терялисьвовсе. Женщина приложила палец к губам, поманила. Он осторожно двинулся следом,переступая словно по тонкому льду. Не сразу сообразил, что стены сплошьзаставлены громадными зеркалами, но все равно громадность зала потрясала, амириады светильников слепили. Хотелось зажмуриться или закрыть глаза ладонью.

Сердце грохотало так, что болели уши. Но за этим заломоказался еще: зеркал меньше, горят лампады, строго смотрят лики святых, вкоторых Владимир сразу узнал лица базилевсов и царственной родни, под стенамиплотно стоят массивные сундуки, скрыни, над ними на особых подставках блестятзолотом и серебром лари и ларцы. Если сундуки, как догадывался Владимир, биткомнабиты золотыми монетами, то в ларях доверху алмазов, драгоценных камней. Здесьлибо царская казна, либо ее немалая часть. Ибо ежели базилевс возжелает кого-тоодарить, он не должен посылать человека в тщательно охраняемые тайные подвалы.Он должен просто протянуть руку и взять нужное количество злата.

Ошалевший, он сквозь струйки пота, бегущие через глаза,смутно увидел массивную дверь, отделанную украшениями из золота и серебра.Ручка в виде головы дракона с ощеренной пастью, вместо глаз горят крупныерубины. Свет переламывается в гранях, ярко-красные глаза злобно следят закаждым движением.

Едва не оглохнув от ударов сердца, он осторожно толкнулстворки. Обе подались без звука. Он шагнул вслед и очутился в небольшой, нобогато обставленной комнате.