Князь Владимир - Юрий Никитин

– Бисмилля, – ответил Владимир, – Аллагуакбар, а этого хватит. Нам бы только в дом войти.

Он и оделся хоть по-ромейски, но так, чтобы принимали заараба, недавно поступившего на службу империи. Олаф качал головой, но глазагорели предвкушением приключений.

На улице им показалось, что вместо раннего утра снованаступили сумерки. Белые и оранжевые стены домов вдруг стали серыми, мрачными,воздух влажной пленкой осел на лица. Одежда сразу отсырела, а на лезвияхупрятанных мечей скапливались крупные капли.

Олаф выругался: над головой, задевая за крыши, волоклисьгрязные рваные тучи. Грома не было, гадко ворчало, как у больной коровы вотвислом брюхе. Оба ощутили подрагивание под ногами. Волны били в далекий берегс такой мощью, что чувствовалось даже здесь, в центре Константинополя.

Подошвы смачно шлепали по склизким от нечистот булыжникам.Все раскисло, тяжелый запах не рассеивался, как обычно, в разреженном воздухе,стоял как стена, и Владимир чувствовал, как нехотя подается под его напором этаотвратительная стена, а ей нет конца.

Олаф ругался, злобно искал глазами, с кем бы затеять ссору.Уже привык к синему небу и яркому солнцу, а тучи казались внезапнымоскорблением этому сияющему миру и ему, Олафу, гордому сыну конунга.

Запах свежевыпеченного хлеба смешивался с запахом конскихкаштанов и человеческих испражнений, из мясных лавок тухлым мясом пахлоособенно сильно. Больше обычного полыхало жаровен перед входом в лавки, нашироких железных листах трещали на скверном масле куски мяса, сильно сдобренныечесноком и травами, отгоняющими болезни.

Утро перешло в такой же хмурый день, но шум проснувшегосягорода постепенно заглушил далекий грозный грохот волн. Да и Русский кварталбыл от залива на сто семьдесят стадий, отделенный не только центром города сего площадями и статуями, но и целым рядом массивных и величественных церквей.

Олаф равнодушно слушал, как лупят в медные доски звонниц,зовут к заутренней молитве, даже не поворачивал голову в сторону исполинскихдомов христианского бога, где из раскрытых ворот доносится гул голосовмолящихся – рабы! – где вскрикивали их жрецы, отвечали помощники жрецов,верещал угодливый хор, вознесенный наверх. Все это терялось в смрадном дыме,где свечи и лампадки лишь намечались светлыми пятнами, а сам полутемный храмказался еще огромнее и таинственнее.

Внезапно далеко впереди взметнулся клуб дыма. Владимир лишьбровью повел, Олаф вовсе не заметил: в столице пожары случаются часто, но дымширился, поднимался к небу уже грозной черной стеной. В нем появился багровыйоттенок.

Олаф наконец поднял голову, ноздри вздрогнули пару раз:

– Нашли где жечь!

– А чем не нравится? – спросил Владимир. – Ненаше, пусть горит.

– Да обходить далеко…

– Тогда вперед. Успеем проскочить.

– Там склады с пряностями, – предупредилОлаф. – Догадываешься, как провоняемся?

Ветер иногда бросал клубы дыма, и встречные останавливались,кашляли, корчились, вытирали слезы. Деревянные дома будто взрывались изнутри.Головни взлетали с треском, как хлопушки. Из окон каменных зданий дым валилчерный, страшный, в нем чувствовался запах горелого мяса.

Когда ветер поднимался снова, вспыхивал каждый угасший былоуголек. Тучи пепла поднимались над целым кварталом. Ветер срывал мелкие огонькис крыш и забрасывал на соседние дома, метал в окна, двери.

Запах горелого человеческого мяса стал одуряющим. С грохотомрушились перекрытия домов, искры и огненные щепки взлетали и не падали,подхваченные ветром. Кружились, рассыпая искры, неслись в огненном смерче вдольулиц.

Владимир обмотал голову плащом. Уже через переулкипробирались к Славянскому кварталу. Олаф ругался, выл от боли и ярости. Латыраскалились, но хуже того – сапоги от жара стянуло так, что едва не ломаликости. Он чувствовал, как поранило ногу, под ступней хлюпала кровь, едва незакипая от дикого жара.

Когда пробежали вдоль величественных мраморных дворцов,Владимир вскрикнул от удивления и жалости. Исполинские мраморные стены,доставленные морем из дальних стран, стали серыми, на глазах вздувались безобразнымиязвами. Пузыри лопались, вниз летела короста простой извести, в которуюпревращался от жара благородный мрамор. Величественные статуи покрывалисьязвами, оплывали, как свечи на жарком солнце, и пьедестал засыпало известью.

– Боги… – прошептал потрясенный Олаф. – Как этоможет так гореть?

Впереди с грохотом рухнул, рассыпая искры, огромныймногоэтажный дом. Лишь на миг оба увидели доски и бревна, торчащие из стен,которые раньше казались непоколебимыми и могучими, как скалы Севера. Вспыхнулитолстые мраморные колонны, и оказалось, что и дворцы, и колонны, и портики –все состоит из связок длинных жердей и досок, едва-едва закрытых штукатуркой,украшенных гипсом, что издали выглядит так сурово и незыблемо.

– Весь город на деревянном креплении! – вскрикнулВладимир потрясенно. – Как у нас. Только мы не замазываем, мы без обмана…

– А у нас из настоящего камня! – крикнул Олафгордо. Он перепрыгнул горящее бревно. – Тоже без обмана!

Дома рушились, черный дым застилал дорогу. Страшно кричалисгорающие люди. Рушась, дом обнажал перекрытия, связывающие его с другим домом,и огонь жадно вгрызался в оголившееся дерево, к тому же давно просаленное ипромасленное многими поколениями, пробирался во внутренности соседних домов,там сперва вырывался на свободу тонкими струйками, затем мощно и сторжествующим ревом взламывал стены, обрушивал крыши, хватал в объятияоцепеневших людей.

– Быстрее! – кричал Владимир, он кашлял, терслезящиеся глаза. – Она вся такая!.. Здесь… все…

Олаф задыхался от черного дыма, ноги сами отталкивались отгорящей земли в длинных прыжках, он сбивал с ног обезумевших людей, чтометались как овцы, не зная, то ли пытаться что-то спасти, то ли бежать изогненного кольца, пока есть шанс спастись…

Когда бежали через площадь, по голове и плечам больностучали падающие с неба горящие головни. Олаф сыпал проклятиями, кожа насапогах стягивала ноги хуже колодок палача. Владимир терпел молча: он получилсапоги разношенными, только теперь нога не болталась, а сапог сидел как тугаяперчатка, давил, правда, но не до крови.

– Она вся, – повторил он на бегу счастливо. –Головня ли, удар ли меча… Или еще что… Эх, придет время.

– Ты все о том же, – рыкнул Олаф. – Быстрее!

Ветер переменился, понес огонь и дым в сторону. Под ногами схрустом рассыпались горящие угли, но дышать стало легче. Пожар остался слева.Там еще гореть и гореть: кварталы Арастана, Турана, дворцы и храмы, склады,лавки, откуда уже сейчас несет вместе с чадящим дымом и драгоценными ароматамиладана, мускуса, масла, орехов – мало кто успел спасти от огня мешки сблаговониями.