В разные годы. Внешнеполитические очерки - Анатолий Леонидович Адамишин

Все изменилось, когда расширение НАТО встало в практическом плане, и мы стали упрекать за невыполнение обещаний. Тогда в ход пошла версия, что ничего обещано не было.

К этому вернемся чуть ниже. Пока же констатируем, что были влиятельные западноевропейские политики, которые представляли себе иную Европу, чем та, которая пошла на поводу у американцев. Это все к вопросу о том, какие возможности для избавления континента от структур холодной войны (столь отрицательно проявившие себя в будущем!) были упущены.

В сентябре 2015 г. я был приглашен в Берлин на мероприятие, посвященное двадцатипятилетию завершения работы группы 2+4. Немцы придали ему размах: были действующий министр иностранных дел, три министра из группы (ГДР, ФРГ, Франция). В моем выступлении крепко «прошелся» по американцам за то, что сорвали возможность построения безопастности в Еропе на равных началах с нашей страной. Слушали сочувственно, а ведущий, на которого я поглядывал, не выхожу ли из регламента, подбодрял: «Давай еще». Отреагировал и Геншер: «Я хотел преодолеть раскол Европы, но не хотел двигать разделительные линии на Восток».

И все же, «был ли мальчик», давались ли обещания? Споры об этом продолжаются по сей день.

Первое, что говорят нам: под Востоком понималась только ГДР. С этим я готов частично согласиться. Так обстояло дело на переговорах Горбачева и Шеварднадзе, когда мы ставили условия возможному участию объединенной Германии в НАТО. Было бы нелепо говорить о государствах еще существовавшего Варшавского договора. И, кстати, насчет ограничений для НАТО на территории бывшей ГДР была достигнута договоренность.

Но мне кажется, трудно отрицать, что приведенные выше слова Бейкера Горбачеву, высказывания Геншера в пору событий и Мейджора через год после них вполне поддаются интерпретации как относящиеся не только к ГДР. Известно и то, что Бейкер довольно быстро стал говорить Геншеру, что некоторые восточноевропейские страны захотят присоединиться к НАТО[121]. Как, мол, мы сможем им отказать?

Горбачеву, доказывают нам, подобные соображения высказывались в ходе бесед не один раз. Почему же он не «поймал за руку», не закрепил их, не сделал юридически обязующими.

Но логично ли, чтобы Горбачев обсуждал условия будущего членства Германии в НАТО, когда мы требовали, что она должна вообще остаться вне альянса? Бейкеру тем не менее он сразу сказал: расширение зоны НАТО неприемлемо, на что тот моментально ответил: мы согласны. Позже, по свидетельству А. Черняева, он от имени Генсека Горбачева передал в НАТО, что альянс может оставаться в качестве стабилизирующей силы, но не должен продвигаться к советским границам.

В атмосфере, которая характеризовала тогда наши отношения с Западом, сама мысль, что Варшавский договор исчезнет, а НАТО не только останется, но и пойдет дальше на Восток, казалась фантастической. А наши партнеры своими заявлениями нас в этом только подкрепляли. Распространялись иллюзии, что военных блоков в Европе скоро не будет или они радикально изменятся. Бейкер твердил: «новая Германия, новый НАТО». Обратите внимание, говорили нам, на Декларацию лондонского саммита НАТО в июле 1990 г. Тогда высшие руководители НАТО заявили, что Советский Союз не является более угрозой, обещали никогда не применять силу первыми и предложили заключить пакт о ненападении с членами Варшавского договора. Другими словами, приняли многое из того, что с началом перестройки стал предлагать Советский Союз и его союзники.

А что до трансформация НАТО, то она свелась к фразеологии, по крайней мере в важнейшем вопросе: применении силы. В марте 1987 г. Тэтчер заверяла Горбачева: «Никакое оружие НАТО никогда не будет применено иначе как в ответ на нападение». Спустя двенадцать лет альянс подверг бомбардировкам Югославию, сам не будучи никоим образом атакованным. Смена позиции, скажем так, поразительная, если не поражающая.

После того как НАТО вобрал в себя прибалтийские республики, обхаживает Грузию и Украину, вся эта «дюймовая дипломатия» не имеет значения по существу, но мне не давала покоя мысль, отчего почти все российские наблюдатели и некоторые западные либералы (в том числе такой осведомленный человек, как Джек Мэтлок, бывший в те годы послом США в Москве ) считают, что был обман, в то время как большинство горячо опровергают такое обвинение.

Проведя небольшое исследование, на вопрос, были ли все-таки даны обещания, отвечаю: зафиксированные де-юре – нет, значит, для тех, кто давал обещания, игравших, так сказать, по своим правилам, их не было. Имело ли место, выражаясь жестко, жульничество? В моем понимании – да, ибо устные заверения: а) тоже имеют силу и б) давались они не за наши красивые глаза, а со вполне определенной целью: расчистить дорогу к объединению Германии, а в определенном контексте и затем ввести ее в НАТО. Мне приятно отметить, что некоторые прочитанные мной западные аналитики пришли к выводу, что наше толкование, будучи неверным по букве, по духу соответствует действительности.

Большинство, однако, исходят из постулата: морально все то. что разрешено законом, а он, мол, нарушен не был.

Горбачеву, как вообще нашей элите, десятилетиями оторванной от Запада, не хватило практических навыков обращения с прожженными политиками. Свою роль сыграли иллюзии, что на Западе все поголовно хотят сотрудничества с СССР и его демократизации после всех впечатляющих перемен в нашей стране..

Упомяну еще один распространенный тезис: никто на Западе не ожидал, что так быстро исчезнет Советский Союз. Обычно это толкуется в смысле близорукости западных деятелей, плохой работы спецслужб. Но возможна и иная интерпретация: может, ЦРУ была права, может быть, СССР объективно имел запас прочности? Развалиться ему «помогло» Беловежье. По большому счету на главных действовавших там лицах лежит ответственность за: ограничение ради борьбы за власть свободы внешнеполитического маневра Горбачева в переломные 1989–1991 гг., равно как и палки в колеса его правительства по внутренним делам; топорное, впопыхах упразднение Советского Союза; как следствие, неблагоприятный для России оборот международных дел.

США постарались использовать предоставленный им шанс. Их бескомпромиссная ставка на НАТО, союз, который сорок лет был врагом СССР, его продвижение на Восток, явилась одной из причин роста напряженности в отношениях Россия–Запад, кризиса вокруг Грузии и гораздо более серьезного вокруг Украины и в конечном счете того положения, которое видим сегодня. Камень спущен с горы и покатился вниз, набирая скорость.

Можно, конечно, выискивать «грехи» Горбачева и его команды в период воссоединения двух Германий. Из серьезных вижу только один: неточный расчет темпов и содержания процесса воссоединения, соответственно, поздний переход с позиций безоговорочного удержания ГДР на прагматические рельсы («продать» ГДР за нейтралитет Германии).

Но каково было рассчитывать Михаилу Сергеевичу, когда на пятки наступал рвавшийся к власти