Ангелы и Демоны - Дэн Браун

— Я только что прочитала, что тело Рафаэля как одногоиз наиболее выдающихся итальянцев было перенесено в Пантеон в 1759 году.

Когда эти слова полностью дошли до сознания Лэнгдона, емупоказалось, что из-под его ног неожиданно выдернули ковер.

— В то время, когда были написаны стихи, могила Рафаэлянаходилась в каком-то ином месте. В то время Пантеон не имел никакого отношенияк художнику!

— Но это… означает… — едва сумел выдохнутьЛэнгдон.

— Именно! Это означает, что мы находимся не в томместе!

У Лэнгдона так сильно закружилась голова, что он дажепошатнулся.

— Невозможно… Я был уверен…

Виттория подбежала к гиду и, схватив его за рукав, подвела камериканцу со словами:

— Простите, синьор. Где находилось тело Рафаэля в XVIIвеке?

— Урб… в Урбино, — заикаясь, выдавил потрясенныйчичероне. — На его родине.

— Невозможно! — выругавшись про себя, произнесЛэнгдон. — Алтари науки братства «Иллюминати» находились в Риме! Я в этомуверен!

— «Иллюминати»? — едва слышно выдохнул итальянец,глядя на документ в руках Лэнгдона. — Кто вы такие?

Виттория взяла инициативу в свои руки.

— Мы ищем то, что может называться гробницей Санти. Онадолжна находиться здесь, в Риме. Вы не знаете, что это может быть?

— В Риме имеется только одна гробница Рафаэля, —растерянно ответил гид.

Лэнгдон попытался привести в порядок свои мысли, но разумотказывался ему повиноваться. Если в 1655 году могилы Рафаэля в Риме не было,то что имел в виду поэт, говоря: «Найди гробницу Санти…»? Что, черт побери, этоможет быть? Думай! Думай!

— Может быть, существовали и другие художники пофамилии Санти? — спросила Виттория.

— Я, во всяком случае, о таких не слышал, — пожалплечами гид.

— Может быть, были другие известные люди с такой жефамилией?

Итальянец, судя по его виду, был уже готов бежать от них какможно дальше.

— Нет, мадам. Я знаю лишь одного Рафаэля Санти, и онбыл архитектором.

— Архитектором? — удивилась Виттория. — Ая-то думала, что Рафаэль был художником.

— Он был и тем и другим, естественно. Они все былиразносторонними людьми. Микеланджело, Леонардо да Винчи, Рафаэль…

Лэнгдон не знал, что натолкнуло его на эту мысль — словагида или изысканный вид гробниц у стен. Впрочем, это не важно. Главное, что онпонял. Санти был архитектором. Эти слова, видимо, послужили катализатором, имысли посыпались одна за другой, как падающие кости домино. АрхитекторыРенессанса либо творили для больших храмов, славя Бога, либо увековечиваливыдающихся людей, ваяя для них роскошные гробницы. Гробница Санти? Неужелиправда? Перед его мысленным взором быстро, как в калейдоскопе, сменяя другдруга, возникали различные образы…

«Мона Лиза» да Винчи.

«Кувшинки» Моне.

«Давид» Микеланджело.

Гробница Санти…

— Санти построил гробницу, — произнес он.

— Что? — обернулась к нему Виттория.

— В четверостишии говорится не о том месте, гдепохоронен Рафаэль, а о гробнице, которую он построил.

— Не понимаю, о чем вы…

— Я неправильно интерпретировал ключ. Мы должны искатьне могилу Рафаэля, а гробницу, которую он соорудил для другого человека. Непонимаю, как я об этом не подумал. Ведь добрая половина скульптур Ренессанса ибарокко была изваяна для надгробий. Рафаэль наверняка спроектировал и соорудилсотни гробниц, — закончил ученый с печальной улыбкой.

— Сотни? — с невеселым видом переспросила Виттория.

— Да.

— И как же, профессор, мы найдем ту, которая нам нужна?

Лэнгдон в полной мере ощутил свою неполноценность. Одеятельности Рафаэля он знал постыдно мало. Все было бы гораздо проще, если быречь шла о Микеланджело. Искусство же Санти никогда особенно не впечатлялоамериканца. Он мог назвать всего пару самых знаменитых гробниц, сооруженных попроекту Рафаэля, но как они выглядят, Лэнгдон не знал.

Почувствовав смятение американца, девушка повернулась к гиду,который потихоньку отодвигался от странной парочки. Она схватила его за рукави, притянув к себе, сказала:

— Мне нужно найти гробницу, спроектированную исооруженную Рафаэлем.

— Но он построил их великое множество, — ответилуже пребывавший в явном отчаянии чичероне. — Кроме того, вы, наверное,имеете в виду не гробницу, а часовню, построенную им. Над захоронением илирядом с ним архитекторы всегда сооружали часовню.

Лэнгдон понял, что гид прав.

— Не могли бы вы назвать одну-две самые известные вРиме часовни, воздвигнутые по проекту Рафаэля?

— Их в Риме очень много, синьор, — пожал плечамигид.

— «Найди гробницу Санти с дьявольской дырою», —прочитала Виттория первую строку четверостишия и спросила: — Это вам очем-нибудь говорит?

— Абсолютно ни о чем.

Лэнгдон поднял голову. Как он мог забыть! Ведь ключевыеслова в этой строке — «дьявольская дыра»!

— Припомните, — сказал он, — не было лиотверстия в крыше одной из часовен, сооруженных по проекту Санти?

— Насколько я понимаю, Пантеон в этом отношении уникален.Впрочем…

— Что «впрочем»? — в унисон произнесли Виттория иЛэнгдон.

Гид склонил голову набок и переспросил:

— С дьявольской дырою? Как это будет по-итальянски…buco diavolo?

— Именно так, — кивнула Виттория.

— Давненько я не слышал этого термина, — слабоулыбнулся гид. — Если мне не изменяет память, так называли церковноеподземелье. Своего рода подземный крипт.

— Крипт? — переспросил Лэнгдон.

— Да, крипт, но весьма специфический. Насколько япомню, «дьявольской дырою» называли подземный склеп для массовых захоронений.Склеп обычно находился в часовне… под первоначальной гробницей.

— Ossuary annex, или «хранилище костей», — вставилЛэнгдон, сразу сообразив, о чем говорит гид.

— Да. Именно этот термин я и пытался вспомнить, —с почтением в голосе произнес итальянец.