Камень-1. Часть 2. Колбаски, тайны и загадки в безмятежный период. - Александр Бельский

прямо удерживал себя от того, чтобы не усесться прямо тут же, облокотившись на скат спиной и не начать изучать причудливую вещицу. Во избежание соблазна он не потащил пулемёт в кабину, как хотел изначально, а пошёл закидывать его в кузов, но взгляд чем-то царапнуло из кучи неподалёку от убитого пулемётчика. В итоге туда же, в кузов «ЗиЛа», отправились и брезентухи с двумя коробами снаряженных лент, запасным стволом, ЗИПом, и рюкзак, из которого предательски выглядывала воронёная ручка Раковки. Именно она своей мясорубочной формой и зацепила взгляд Камня. Любопытно, что второго номера убитым поблизости не наблюдалось. Скорее всего, он просто свалил все тяжёлое и задал стрекача. Тоже странно как-то, оружие дорогое, и так вот его бросить на дорогу?

До момента предполагаемого старта колбасных воришек Гимли всех этих богатств, и своих, клановых, и «спасённых» Камнем, не видел. Хотя по относительно мягкому ходу грузовика, невзирая на то, что сидел в кабине, понимал — кузов вовсе даже не сияет огорчительной пустотой. Уверенно направившись к заднему борту, он подпрыгнул и подтянулся. И так высоковатый для гнома, борт ещё к тому же был заботливо надставлен Кулаком. Правда, украшать свою машину он только начал, и узоры-картины были пока лишь оконтурены, но ещё не вырезаны в дереве и не отгравированы в металле. Решительно, как драгун, взмывающий в седло перед маршем, Гимли занёс ногу над бортом, выходя силой на левое плечо. И тут же уткнулся лицом в дульный срез пулемёта. Оценив всё богатство и роскошь груза, он ещё решительней спрыгнул вниз. Оглядевшись, ур-барак тут же поймал за перекрестье подтяжек Иваныча, галопирующего к кабине ЗиЛа. Иваныч затормозил не сразу, и Гимли отпустил подтяжки, звонко и, видимо, больно щёлкнувшие по дородным телесам содержателя гостиницы, так что тот чуть не выронил свой винтарь, «маузер», которым снова вооружился.

— Иваныч, — проникновенно-вкрадчивым голосом спросил ур-барак, — скажи, а где бы нам наше добришко из кузова можно поукромней спрятать?

— Зачем? Ты что, время-то на вес золота! Всё поверх вашего накидаем, ничего ему не станется…

— Зачем–зачем… За шкафом! Затем, что надо! Не хочу пробуждать в патруле тёмные подозрения о том, что у нас ещё более тёмные планы!

— Да ну… Я считаю, что ничего патруль вам не сделает!

— Да? Пересчитай! Это тебе ничего не будет, ты Пришлый, да ещё и житель города. А вот с нами всё будет налицо — непонятные гномы на непонятном грузовике с непонятным хабаром в кузове и при пулемёте обносят очередные руины несчастных граждан Пограничного. Потом, верно, разберутся, но ни пулемёта, ни товара, ни грузовика нам уже будет не видать, как тебе своего хрена! Хотя нет, им-то ты в зеркале можешь любоваться, а нам с грузовиком и грузом и это зась! Говори, куда разгружать, а то не поеду колбасу грабить!

Иваныч поднял очи горе, словно пытаясь разглядеть на небе всех светлых богов, и картинно застонал. Его пышные, ухоженные и задорно глядящие туда же, в небо, усы при этом забавно шевелились.

— Ну за что мне такое наказание, где ж я так нагрешил-то? Ну, в сарай, куда ещё… Пулемёт в подпол спрячем. Только как ты его потом-то вывезешь, не понимаю…

Гимли взглядом поймал Камня, бровями и глазами показал ему на кабину, не сказав ни слова. Аккуратно притиснувшись задним ходом к воротам сарая, которые спешащий и нервничающий до полного покрытия рубахи пятнами пота Иваныч уже распахнул настежь, Дарри выпрыгнул из кабины и сунулся было разгружать «ЗиЛ», но услышал повелительный окрик ур-барака, который вовсе не считался с его новым статусом и продолжал командовать по делу и без оного:

— Куда? Мы с тобой на разведку пойдем. В Барабанный сарай, стало быть. Иваныч, и ты с нами тоже. И не боись! Поедем. Только малость погодя. Все одно ты тут только суетишься и мешаешь больше.

— Какая разведка? Тут что, война? Гимли, ну что ты за человек? Я вот не пойму — ты надо мной сейчас глумишься или издеваешься?

— Перестань причитать! Гном я, так что человек я никакой. А вот у тебя голова работает как часы. Но только за каким-то хреном время от времени оттуда выскакивает кукушка. Сам рассуди! Мы тут у форта как на ладони. Если ещё и не выслали жандармские патрули, то вид снующего туда-сюда грузовика это желание сильно укрепит. Так что мы сначала ножками сходим, может, ещё и штрек к пустой жиле бить не стоит, а мы уж с кайлом прибежали… Разнюхаем, как да что, да и отбрехаться пешим проще будет. Мало ли, может, при поджоге наш старейшина ценный кисет там обронил? Эх, вот сколько раз говорил уже ему, старейшине то есть… Ну вот в следующий раз точно из него для всей охраны амулеты связи выжму. Они бы нам и в этой замятне мятежной сильно бы помогли.

— Не помогли бы, — буркнул Дарри, — не было связи-то. Не работали амулеты, а, может, и сейчас ещё не работают. Варазза говорила, Созерцающие как-то всю связь подавили, чтобы подмогу из-за этого призвать из форта не смогли.

— Варазза, говоришь? Это вот что ещё за армирские друзья завелись у честного гнома? А не у неё ли ты под юбкой отсиделся? А дальше чего ждать? До эльфов скатишься?

— Она мне жизнь спасла, даже дважды!! Я ей, правда, тоже… И мне очень нужно к ней зайти. Я велел не выходить и не открывать никому, кроме меня и военных из форта. Ну и трофеи у меня там. И ещё с ремонтом надо пособить. Лавка её от обстрела пострадала.

— О как! А скажи-ка мне, голубь сизокрылый, что раньше случилось, ты её спас или она тебя? И вот ещё что… Когда эти спасения приключились ты уже… мог делать то, что нам с Рарри у управы явил?

Дарри сперва было подумал, что Гимли продолжает язвить и ехидничать, но, глянув ему в глаза, понял, что тот на редкость серьёзен. Более того, напряжённо ждет его ответа, и, казалось, что от этого ответа многое зависит. Решив не врать, чтобы не запутаться, он честно сказал:

— Сперва я, наверное… Её Созерцающий готовился в жертву принести. Так вышло, что он отлучился, оставив тугов сторожить. Ну, как раз тех, что мы перед площадью встретили. Только мы их не всех постреляли, когда прорывались... Ну вот, а потом я из машины вылетел, мне и деваться-то некуда