Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

вы ни сочинили, как бы вы ни истолковали написанное, я знаю, что там сказано.

Послышались возгласы «Верно!» − а кто-то стоявший с краю крикнул:

− Почему яд не хочешь пить?

− Будете вы пить или нет? − настойчиво спрашивал человек с флаконом.

− Нет! Я не такой дурак! − свирепо огрызнулся Скряга, и толпа отозвалась громким взрывом смеха.

− Может быть, это хотел бы сделать кто-нибудь другой из «истинно верующих», − насмешливо спросил молодой человек, оглядывая «учеников и последователей Христа». Поскольку ни один из них не высказал желания принять его предложение, он с сожалением засунул флакон в карман.

− Я думаю, − с ехидной усмешкой сказал Скряга, обращаясь к владельцу стрихнина, − я думаю, что вы один из тех платных агентов, которые ездят по стране, выполняя волю дьявола.

− А я вот хочу узнать, − громко произнес Маляр, неожиданно протиснувшись в центр круга. − Где достал Каин себе жену?

− Не отвечайте ему, брат Хантер, − сказал Дидлум, один из «истинно верующих». Совет совершенно излишний, ибо Скряга все равно не знал ответа.

«Святой отец», человек в длинном черном одеянии, что-то прошептал сидевшей возле органа мисс Дидлум, после чего она стала играть, а «истинно верующие» принялись петь изо всех своих сил, заглушая голоса тех, кто помешал собранию. Гимн назывался «Сколь великая слава меня ожидает».

После этого гимна «святой отец» пригласил бедно одетого «брата» из рабочих, члена «Воскресного собрания верующих» сказать несколько слов. Последний вышел в середину круга и произнес следующее:

− Дорогие друзья мои, я благодарю господа бога, что сегодня попал сюда, на это собрание, и я расскажу вам всем сегодня, мои дорогие, о том, что было сделано для меня. Как я рад, дорогие друзья мои, что я могу сегодня быть здесь с вами и поведать вам обо всех грехах, которые я совершил, и о том, что господь для меня сделал и что господь может сегодня же сделать для вас. Если только вы последуете моему примеру и признаете себя заблудшими грешниками...

− Вот-вот, это единственный путь! − воскликнул Скряга.

− Аминь! − грянули все остальные «истинно верующие».

− Если только вы придете к нему сегодня, как это сделал я, вы увидите, что господь может сделать для вас то же, что Он сделал для меня. Итак, дорогие друзья мои, не откладывайте этого со дня на день, не откладывайте этого до более удобного времени, потому что, может быть, у вас больше никогда не будет такой возможности. Тому, кто ропщет на господа за тяготы, не сносить головы, и ничем тут не поможешь. Он придет к вам, потому что к Нему взывали, и Его мы восславим. Аминь.

− Аминь, − пылко повторили истинно верующие, а человек, одетый в длинное одеяние, стал упрашивать всех, кто еще не стал истинно верующим и приумножающим славу Его, присоединиться чистосердечно и сознательно к пению заключительного псалма, который он собирался им просуфлировать.

Маляр, как и прежде, любезно дирижировал хором, и с последними звуками музыки толпа разошлась.

Глава 24

РУТ

Хотя Слайм, как уже говорилось, обычно проводил дома почти все свои вечера, в последние три недели он оставил эту привычку. Теперь он уходил чуть ли не каждый вечер и не возвращался раньше десяти. В те дни, когда бывали молитвенные собрания, он облачался в воскресный костюм, в других же случаях уходил в будничной одежде. Рут часто думала, куда это он ходит, но сам он ничего не говорил, и она об этом не спрашивала.

Истон сблизился с завсегдатаями «Клуба крикетистов», в котором он теперь проводил все свободное время за кружкой пива, анекдотами, игрой в полупенсы и кольца. Когда у него не было денег, Голубчик открывал ему до субботы кредит. Вначале это заведение его не очень привлекало и он ходил туда лишь для того, чтобы «поддержать отношения» с Крассом, но вскоре Истон пришел к выводу, что это очень неплохой способ убивать время...

Однажды вечером Рут видела, как Слайм встретился с Крассом, словно они заранее условились о встрече, и когда они удалились вместе, она вернулась к домашней работе, гадая, что бы это значило.

А тем временем Красс и Слайм продолжали свой путь к окраине города. Было около половины седьмого, улицы и магазины сияли огнями. Время от времени они проходили мимо многочисленных групп неторопливо беседующих людей. Большинство из них были безработные-ремесленники и чернорабочие. Несмотря на поздний час, они явно не спешили домой. Дома их не ждал ни чай, ни пылающий камин, и им хотелось подольше побыть на улице, чтобы не видеть печальных лиц своих близких. Были и такие, кто слонялся по улице в несбыточной надежде вдруг услышать о какой-нибудь работе.

Поравнявшись с одной из таких групп, они узнали Ньюмена и старика Джека Линдена и кивнули им. Ньюмен отделился от товарищей и направился к Крассу и Слайму, которые, однако, не остановились, так что ему пришлось пристроиться к ним.

− Ничего нового, Боб? − спросил он.

− Нет. У нас ничего нет, − ответил Красс. − Я думаю, мы на следующей неделе закончим «Пещеру», и тогда, наверное, всех нас уволят. Есть какая-то работа для водопроводчиков и еще кое-какая работенка с проводкой газа, но по нашей части − можно сказать, ничего.

− А ты не слыхал, может, в других фирмах есть работа?

− Нет, не слыхал, приятель. По правде говоря, сейчас ни одна фирма не ведет работ. Все они в одинаковом положении.

− Знаешь, я ведь без работы с тех пор, как ушел от вас, − сказал Ньюмен. − А дома у меня − хуже некуда.

Слайм и Красс на это ничего не ответили. У них было одно желание, чтобы Ньюмен поскорее отвязался, так как им не хотелось, чтобы он узнал, куда они идут.

Однако Ньюмен не отставал, и неловкое молчание становилось все более тягостным. Казалось, он хотел еще что-то сказать, и оба они догадывались, что именно. Они ускорили шаг, чтобы он поскорее отстал. В конце концов он выпалил:

− Может быть... не найдется ли у вас случайно... у кого-нибудь из вас... шести пенсов взаймы? Я отдам, когда найду работу.

− У меня ничего нет, приятель, − ответил Красс. − Мне очень жаль. Если б они были у меня, я бы дал тебе с удовольствием.

Слайм также выразил сожаление, что у