Красная королева - Хуан Гомес-Хурадо

Антония молчит.

– Вы слышите меня?

– Слышу.

– Вы ведь хотите снова увидеть сына?

– Вы и так знаете, что хочу.

– Ваш грех, Скотт, – это гордость. По сравнению с грехами остальных двух родителей, этот грех небольшой. Поэтому и наказание вам уготовлено мягкое. Вам придется просто подождать. Двенадцать часов. И если вы выполните мое указание, завтра в семь утра мы оставим Хорхе в людном месте. Там, где его тут же найдут добрые самаритяне.

– В чем же заключается указание?

– Просто в том, чтобы вы больше не пытались нас найти. Вы уже совсем близко, и ваши поиски могут увенчаться успехом. Только вот знайте, что успех обернется для вас крахом. Вы меня поняли?

Антония поняла. Прекрасно поняла.

– А что будет с Карлой Ортис?

– Это уже не ваша забота. Ее судьба в руках отца. Ему тоже было дано указание.

– Зачем вы это делаете, Сандра?

В трубке вновь слышится смех – жестокий, червивый, гнилой.

– Зачем? Странно, что вы с вашими умственными возможностями так и не поняли. Я делаю это, потому что могу. Потому что это… весело.

Она снова смеется.

– До завтра, Антония Скотт.

Антония заходит в первый попавшийся бар. Нужно попытаться успокоиться, рассмотреть все возможные варианты.

Она садится за барную стойку. Заказывает зеленый чай, чтобы легче переварить застрявший в желудке фастфуд и зависшую в мозгу информацию.

В тот момент, когда официантка наполняет кипятком металлический чайничек (тщательно продуманный для того, чтобы бóльшая часть воды проливалась из него мимо чашки), Ментор звонит снова.

– Тебе не кажется странным, что, несмотря на включенный телефон, тебя до сих пор не нашли?

Антонии и правда это кажется странным.

– Что ты сделал?

– Мы изменили геолокацию твоей симкарты.– (Ментор всегда употребляет множественное число, когда речь идет о вещах, которые сам он делать не умеет.) – Так что теперь твое настоящее местонахождение не определить. Новый гик из нашей команды решил отправить тебя в Афганистан. В общем, за тобой должок.

– Можешь вычесть его из тех долгов, которые остались передо мной у тебя.

– Однако долго так продолжаться не может. Еще максимум час – и они все равно раскроют фокус. У полиции ведь тоже есть свои гики. Так что позаботься о том, чтобы твой телефон к этому времени был выключен.

Официантка ставит перед ней чашку. Антония берет пакетик сахара и встряхивает его двумя пальцами.

Час. В лучшем случае.

– Насколько все плохо?

– Внук британского посла пропал, в новостях беспрерывно говорят о похищении Карлы Ортис, одна женщина убита, другая ранена. Бомба унесла жизни шести полицейских, еще двое находятся в тяжелом состоянии. И ты во всем этом единственное связующее звено.

– То есть все и правда плохо?

Ментор раздраженно фыркает.

– Мне больше нравилось говорить с тобой до того, как ты научилась сарказму, Скотт. Твой отец делает все возможное, чтобы тебя нашли.

Этого ни в коем случае нельзя допустить. Еще не хватало провести всю ночь в полицейском участке, отвечая на вопросы.

– Твой отец убежден, что во всем этом замешана ты, хотя описания женщины, похитившей Хорхе, весьма расплывчаты. Например, судя по некоторым свидетельствам, она похожа на маму Свинки Пеппы в плаще.

Ничего удивительного, когда свидетелями являются девятнадцать четырехлетних детей.

– Когда учительницу переведут из реанимации, – продолжает Ментор, – (если, конечно, переведут), она сможет прояснить ситуацию. А пока что ты не должна допустить, чтобы тебя поймали, Скотт. Ты не можешь поставить под угрозу наш проект.

Антония не верит своим ушам. Холодное безразличие Ментора порой выводит ее из себя.

– Ты вообще о чем говоришь? Моего сына похитили!

– Тем более. Если тебя поймают, ты не сможешь ему помочь. Сначала ты должна найти сына. Узнай его местонахождение и скажи нам. А дальше уже дело за нами.

Вот так просто. И так прямо.

И невозможно.

Антония делает глубокий вдох. Капсула уже постепенно перестает действовать, мир вокруг вновь начинает ускоряться, а эмоции прорываться наружу. Она с силой сжимает телефон и ударяет себя кулаком по бедру. Несколько раз.

Официантка смотрит на нее с удивлением.

Успокойся. Успокойся, говорит она себе. Худшее, что ты можешь сделать, – это устроить спектакль. Чтобы кто-нибудь вызвал полицию.

Однако успокоиться не получается. Мозг Антонии на это не способен. Ее измененный гипоталамус, который и в обычном режиме работает так, словно находится в состоянии стресса, сейчас и правда в состоянии стресса. И поэтому он выбрасывает в кровоток такое бешеное количество гистамина, словно завтрашний день никогда не наступит. Антония замечает каждую малейшую деталь в окружающей обстановке.

Барабан игрового автомата непрерывно вращается.

За столиком в углу сидит мужчина, который делает вид, что читает, а на самом деле запустил руку под лежащий у него на коленях пиджак и трогает себя.

Дверь в туалет поскрипывает.

По телевизору спорят, у одного стула сломана ножка, кофеварка гудит, дверьоткрываетсямужчиненаватсапприходитсообщение…

ХВАТИТ.

– Ты слышишь меня, Скотт?

– Я не могу…

– Скотт? У тебя с собой таблетки? Ты должна сейчас же принять одну.

Она и так это знает.

Антония достает из кармана металлическую коробочку. Но как только она открывает крышку, одна из двух оставшихся ей капсул падает на пол, исчезая среди арахисовой шелухи, использованных зубочисток, оливковых косточек и жирных скомканных салфеток.

Нет!

Она наклоняется, отыскивает капсулу среди разбросанного по полу мусора, кладет ее в рот и тут же раскусывает, нисколько не думая о микробах.

В этот раз она даже не считает до десяти и не дожидается магического эффекта лекарства. Сейчас ей некогда.

– Что известно про Фахардо?

– Пока лишь то, что он жив. Его повсюду ищут, но на поиски уйдет немало времени. Этот тип умеет заметать следы. Единственное, что связывало его все это время с жизнью, – это банковский счет, с которого продолжали оплачиваться счета, но это обычное дело, когда кто-то умирает. Если никто не претендует на эти деньги и не ставит банк в известность о том, что держатель счета умер, квитанции так и оплачиваются автоматически, пока на счету есть остаток.