Красная королева - Хуан Гомес-Хурадо

Ей удалось улизнуть от сасовцев, юркнув в узенькую улочку между больницей и домом престарелых, расположенным в соседнем здании. Когда она повернула за угол, вариантов оставалось немного. Впереди – река Мансанарес. А по ту сторону реки – район, застроенный маленькими, одноквартирными домами, где отыскать ее было бы проще простого. Поэтому она решила войти в дом престарелых. Она замедлила шаг, чтобы не привлекать внимание, несмотря на то что за ней гнались по пятам. Свою сумку-почтальонку она несла впереди себя в руках, скованных пластиковыми наручниками. Достигнув лестницы, она вновь помчалась со всех ног – вниз, до второго подвального этажа, где проходит туннель, соединяющий дом престарелых с больницей. В итоге она вышла через главную дверь, прошла меньше чем в шести метрах от отца (который стоял к ней спиной, держась за ушибленную голову и глядя в ту сторону, куда она убежала пару минут назад) и пересекла улицу по направлению к парку Бомбилья. Там она освободилась от своих пластиковых наручников, разорвав их о край урны.

Джон уже исчез из поля зрения. «Ауди» больше не видать. И хотя Антонии не верится, что он сможет уехать далеко, по крайней мере, найдут его не сразу.

В какой момент мы превратились из охотников в дичь? – думает Антония.

Она сидит в «Макдоналдсе» на Гран-Виа. Наверно, на всей Земле не сыщешь места, где оставаться незамеченным проще, чем здесь, среди этого нескончаемого потока людей, особенно плотного в предвечерний час. Сейчас шесть: время, когда полдник испанцев совпадает с ранним ужином иностранных туристов. Найти столик в этот час невозможно, и поэтому Антония поглощает свой королевский чизбургер, большую порцию картофеля фри и макфлурри (ей нужно хорошенько подкрепиться), сидя на пуфике у входа и держа поднос на коленях. Она думает, что ее вряд ли уже ищут на этой улице, но на всякий случай сидит к стеклянным дверям спиной. А то мало ли ее фотографию добавили в систему слежения, и какой-нибудь шустрый агент случайно ее узнает.

Нет, отец наверняка заявит на нее в полицию. И, разумеется, сотрудники убойного отдела, занимающиеся этим делом, захотят с ней поговорить. Попросить помощи у отдела по борьбе с похищениями и вымогательствами они уже не смогут. Эсекиэль об этом позаботился.

Все вышло именно так, как он хотел. Мы вышли на его след в тот момент, когда он это решил. Не раньше.

Сотрудникам убойного отдела проще, чем агентам ОБПВ. Их клиенты уже не выражают недовольства, да и навредить им больше, чем есть, никто уже не сможет, так что поймать беглого преступника – всего лишь вопрос времени. И попытка виновного убежать, на самом деле, всегда играет им на руку. Беглец со временем неизбежно выдыхается. Всю жизнь в бегах провести невозможно, особенно в наше время, когда все твои жизненные потребности (сон, еда, питье) оставляют после себя электронные следы. Если, конечно, у тебя нет с собой тонны налички.

У Антонии тонны налички нет. Весь ее капитал сводился к двадцатиевровой банкноте, втиснутой между телефоном и чехлом, – на случай крайней необходимости. Королевский чизбургер – как раз-таки вещь крайней необходимости, и поэтому от двадцатки теперь остались девять евро сорок пять центов.

А вот мороженое, наверное, брать не стоило.

Она не стала расплачиваться карточкой из-за чрезмерной предосторожности. На самом деле гораздо опаснее держать телефон включенным. Если они действительно захотят ее поймать, эта маленькая штуковина легко укажет им путь, словно маяк заплутавшему в бурю кораблю.

Но ни выключить, ни выбросить его Антония не может. Потому что она ждет звонка, который должен вот-вот раздаться. По этой же самой причине она сбросила уже три вызова от Ментора и шесть от Джона.

Самое сложное было не ответить бабушке, которая тоже звонила. Один-единственный раз. Но выбора не оставалось, и Антония скрепя сердце сбросила и ее звонок.

Линия должна оставаться свободной.

Остатками напитка она запивает красную капсулу. Антония вновь испытывает сенсорную перегрузку: вокруг слишком много людей, огней, разговоров, машин, а в голове слишком много стремительно летящих мыслей. Все это сводит ее с ума, ей необходимо немного притормозить, восстановить контроль над своими чувствами, отфильтровать ненужное.

Одна капсула действует всего лишь сорок минут.

И Антония с тревогой отмечает, что теперь у нее остались только две.

Она выбрасывает за собой мусор, выходит из «Макдоналдса» и направляется по улице Монтера в сторону площади Пуэрта-дель-Соль, держа в руке телефон. Нужно постоянно перемещаться с места на место, чтобы повысить шансы остаться непойманной. Только так она сможет спасти Хорхе.

И она идет не останавливаясь.

Звонок раздается лишь тогда, когда она практически доходит до площади Каналехас.

– Добрый вечер, сеньора Скотт, – звучит в трубке мужской голос. Низкий и хриплый.

– Я хочу знать, как мой сын, – отвечает Антония.

– С ним все в порядке.

– Я хочу с ним поговорить.

– Это невозможно. Но я же говорю, с ним ничего не случится. Дети не должны платить за грехи родителей.

– И тем не менее вы заставляете их платить, разве не так?

– Я лишь исполняю Божью волю.

– Как скажете. Так вы не дадите мне поговорить с сыном?

– Я уже сказал, что нет.

– В таком случае я хочу поговорить с Эсекиэлем.

– Я и есть Эсекиэль.

– Неправда. Вы всего лишь на побегушках у Эсекиэля. Дайте трубку ей.

На том конце провода обиженное молчание. Антонии кажется, что он повесил трубку. Она вновь чувствует головокружение, тяжесть в животе, надвигающийся приступ паники, которой сейчас ни за что нельзя поддаваться.

И кое-что еще. В трубке слышится отдаленный гул. Антония тут же отмечает про себя эту деталь. Возможно, впоследствии она окажется важной.

И в этот момент в трубке вновь раздается голос. Женский, мягкий, милый.

– Приветствую вас, Антония Скотт.

Сама не зная почему, Антония мысленно соотносит этот голос с приветливым лицом. Но стоит лишь внимательно к нему прислушаться, как сразу видишь кишащих в душе этой женщины червей. Толстых и бледных, словно пальцы мертвеца.

– Я хочу поговорить с сыном, – настаивает она.

– Мой отец уже ясно ответил вам по этому поводу. Скажите, как вы узнали?

Антония никак не узнала. У нее закрались подозрения, когда им удалось установить личность Эсекиэля, но это была всего лишь догадка: она просто ткнула пальцем в небо и попала точно в цель. Но, конечно, она никогда в этом не признается.

– Это мое дело.

На том конце провода раздается смех. Черви вылезают из-под приветливой маски, угрожающе копошатся на поверхности.

– Великая Антония Скотт. Как всегда загадочная. Ну что ж. Правила для вас такие же, как и для всех. Как для Лауры Труэбы и Рамона Ортиса. Вы должны будете искупить свои грехи, а я скажу вам, как это сделать. Вы готовы?