Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря - Вольфганг Викторович Акунов

из страны в страну, превратившиеся, после почти десятилетней военной страды в «косматой» Галлии, в сплоченное общей нелегкой судьбиной сообщество предельно изнуренных и изношенных, стареющих, смертельно усталых «работников гладия и пилума», его легионеры, пожалуй, начали сомневаться в том, что вообще доживут до получения клятвенно обещанной им «отцом-командиром» награды — сельской усадебки на своей землице в солнечной Италии и денег на обзаведение всем необходимым для начала новой жизни «на гражданке». А возможно, они даже впервые задались вопросом, сможет ли вообще их знаменитый полководец одержать победу над Помпеем «со товарищи» при столь очевидном неравенстве сил. Тем более, что Помпей имел большой флот, Цезарь же его не имел, и, хотя Гай Юлий приказал срочно строить новые и собирать имеющиеся корабли в возможно большем количестве, лишь незначительная их часть поступила в его распоряжение.

Реакция Цезаря на бунт «контрактников» была молниеносной. Полностью отдавая себе отчет в том, насколько опасно для него лично и для вынашиваемых им грандиозных планов столь открытое неповиновение, «потомок Венеры» с достойным уважения бесстрашием появился перед взбунтовавшимися под Плацентией воинами Девятого легиона и не без презрения в голосе объявил, что все желающие могут незамедлительно присоединиться к армии Помпея. Он же, Цезарь, будет только рад появлению в рядах неприятельского войска солдат с такими представлениями о воинской дисциплине…

Ледяной тон Гая Юлия, его цинизм, вошедшая за много лет службы под орлами в плоть и кровь «контрактников» привычка к беспрекословном повиновению начальству, да и харизма личности прославленного «дукса», столько лет ведшего их от победы к победе, как по мановению волшебной палочки какого-нибудь восточного мага-кудесника (или, как говорили римляне — «математика») снова превратили бунтующих легионеров в послушных сыновей сурового, но справедливого и любящего их отца. Они не только смиренно попросили «дукса» простить им их непокорство, но и сами выдали Цезарю на расправу зачинщиков мятежа, которых Гай Юлий подверг децимации. Это значит — приказал казнить без суда каждого десятого. Всех остальных Цезарь, известный на весь Рим (и мир) своей «клементией», помиловал. Ведь они могли ему еще пригодиться.

Римский стихотворец Лукан, живший и творивший через столетие «с гаком» после Гая Юлия и его современников, воспев в своей эпической поэме «Фарсалия» гражданскую войну между Цезарем и Помпеем, дал в ней следующую весьма впечатляющую характеристику Цезаря (которого он, будучи тайным республиканцем и заклятым врагом тирании, отнюдь не считал правым в этом конфликте, хотя и от противника Цезаря — Помпея «Великого», по мнению Лукана, к моменту конфликта с Гаем Юлием остался «лишь великого имени призрак»):

«…у Цезаря было не столько

Чести и славы вождя, сколь доблести той, не умевшей

Смирно стоять, был единственный стыд — не выиграть битву:

Неукротим и могуч, он вел легионы, куда их

Гнев иль надежда влекли, никогда не зная пощады,

Множил успехи свои, божество вынуждал на подмогу,

Все разрушал, что ему на дороге помехой стояло,

И с ликованьем в душе свой путь пролагал меж развалин.

Так, порождение бурь, сверкает молния в тучах

И, потрясая эфир, грохочет неистовым громом,

День прерывает и страх между робких рождает народов,

Им ослепляя глаза косым полыханием блеска;

В небе бушует она, и нет никакой ей преграды:

Бурно падая вниз и бурно ввысь возвращаясь,

Гибель сеет кругом и разметанный огнь собирает.»

Видимо, именно таким или почти таким Цезарь был и в представлении его легионеров, вздумавших бунтовать под Плацентией.

Между тем далеко не на всех театрах военных действий «цезарианцам» везло так же, как на «Испанском фронте», где победа досталась им малой кровью. В Иллирии почти два «цезарианских» легиона были взяты в плен «помпеянцами». «Цезарианцам» удалось без особого труда овладеть островами Сардинией и Сицилией, но в Африке — «житнице» Рима — войска Гая Юлия потерпели тяжелое поражение. Там перекупленный совсем недавно Цезарем за пару миллионов Курион скрестил оружие с «помпеянцем» Аттием Варом, чье войско получило сильные подкрепления от союзного ему и враждебного Цезарю нумидийского царя Юбы. Курион, одержав вскоре после своей высадки победу и уверившись в собственном превосходстве над республиканцами, занял позицию близ древнего пунийского города Утики, на том самом плато, на котором в свое время располагался лагерь великого римского полководца эпохи Пунических войн Сципиона Африканского, покончившего с Карфагеном. Царь Нумидии, опытный воин, прошедший римскую школу, превосходный тактик, заманил «цезарианцев» в западню, окружил их своими численно превосходящими силами и уничтожил. Гибель Куриона на поле брани лишила Цезаря важного, верного и одаренного помощника.

21. Краткое внутриполитическое интермеццо

Кратковременное пребывание Гая Юлия в Риме до его выступление в новый поход, уже против самого Помпея, было ознаменовано целым рядом принятых Цезарем весьма разумных мер, обеспечивших «потомку Венеры» лояльность еще более широких кругов правящего класса, чем прежде, и удовлетворивших, прежде всего, банкиров, не раздражая в то же время римское простонародье.

Пребывание Цезаря в Граде на Тибре продолжалось всего одиннадцать дней, и темп, в котором «потомок Венеры» проделал необходимую для достижения вышеупомянутых целей работу вполне соответствовал скорости его военных операций.

Еще ранее praefectus Urbi — префект Города, или, говоря по-нашему — столичный градоначальник Марк Лепид назначил Цезаря диктатором. Данное назначение было необходимо для придания хоть какой-то видимости законности подготовке Гаем Юлием, в отсутствие сбежавших из столицы Римской «мировой» державы, вслед за Помпеем, властей предержащих (включая обоих консулов), новых консульских выборов. 48-й год был годом, в котором Цезарь мог, по истечении предписанного законом десятилетнего срока, подать свою кандидатуру в консулы, из-за чего якобы и разгорелся весь конфликт. В действительности же это оказалось мелочью, едва ли достойной упоминания. Естественно, Цезарь был без возражений избран консулом. Его коллегой по консульству стал Сервилий Исаврик — сын того самого Исаврика, под чьим командованием молодой Гай Юлий в свое время впервые отличился на военном поприще. После избрания консулом Цезарь, соблюдая республиканские правила игры, отказался от единоличной власти диктатора.

Во все убыстряющемся, поистине бешеном, темпе был принят целый ряд постановлений. Не было никаких проскрипций, никаких преследований политических противников в стиле Мария и Суллы, никаких конфискаций имущества, никаких «экспроприаций экспроприаторов» (иными словами, никаких «грабь награбленное»). Наоборот, в «Антониевом законе о правах пострадавших от проскрипций» — lex Аntonia dе proscriptorum liberis — сыновьям граждан, поставленных Суллой вне закона, была возвращена вся полнота гражданских прав. Все несправедливо осужденные были реабилитированы. Из всего этого явствовало, что Цезарь