Обратный отсчет: Равнина - Токацин

подался вперёд. Гедимин шагнул к куполу, сдвигая височную пластину. «О чём они там?»

— Джегех! — услышал он — и не сразу даже понял, что это не сбой «автопереводчика», а чьё-то имя. — С чужаками говорит Джегех. Он, а не я или ты! И когда он скажет?

— Ты слышал, — отозвался другой Джагул; руки он держал сложенными на груди, почти как сармат, только обе кисти как-то странно свисали наружу. — Чёрный панцирь сказал о трёх днях. Урджен разучился считать до трёх?

— Дни… ночи… — первый сцепил когтистые пальцы в замок и с хрустом вывернул. — Урджен ещё их различает — вот что странно. Скоро перестанет. Пузырь из твёрдого воздуха… Вчера снилось — весь воздух стал твёрдым. Грызу его, а вдохнуть нечего.

— У них нет лиц, — пробормотал другой Джагул, оглядываясь на филков, и его вибриссы дрогнули. — Одни глаза. И дырки в коже. Как они говорят? Что думают? Ты понимаешь, Джегех?

Джагул, сложивший руки на груди, резко поднял и опустил согнутые пальцы.

— Ничего не поймёшь без маски Кьюссов, — пробормотал он. — И от неё было тяжело в голове. Чёрные панцири сказали ждать. У меня тут тоже странные сны.

Другой Джагул провёл ладонью вдоль пояса и с шумным выдохом прижал уши.

— Ножи! Не дали взять даже ножи. Зачем⁈

— Амулеты вернули, — Джегех тронул многочисленные нитки бус. — Думал, их отдадут Пламени. Видно, ему не нужно. Вообще ничего не взяли.

— Одно нам дали, а другое — нет, — вскинул голову тот, кто говорил о ножах. — Не пойму, почему так. Теперь всё — их. И зверь. И мы. Почему забрали ножи⁈

— Джегех, — один из кочевников двинулся вперёд. — Джегех говорит с чужаками. Но не с теми. Где испепелитель? Видели его? Он не приходил говорить с нами.

— Пернатый панцирь… — подал голос кто-то из Джагулов. Джегех резко развернулся к нему.

— Это был другой. Другой в его коже! Другие глаза. Пернатый ранен. Или мёртв.

Он оглянулся на сарматов. Его уши дрогнули, прижимаясь к голове.

— Тогда испепелитель…

— Его не вынесли к воротам Ук-кута, — пробормотал другой кочевник. — Охотники не видели…

— Что ты знаешь о порядках чужаков⁈ — вскинулся Джегех. — Те ворота — для наших мёртвых. До нас тут не умирали.

Теперь на сарматов оглянулись все. Филки насторожились ещё сильнее. Гедимин видел, как они опускают пальцы в петли «резинок»-пращей.

— Надо говорить с испепелителем, — донеслось из-под купола. — Я не знаю порядков. Но решать будет он. Вдвоём с пернатым — или один.

«Если испепелитель — это я, почему они даже не смотрят…» — мелькнуло в голове Гедимина, и он беззвучно помянул спаривание «макак». «Им меня не видно!»

Он с шумным вздохом дотянулся до фонаря — и увидел, как Джагулы вздрагивают и прижимают уши. Теперь все смотрели на него — и многим хотелось отступить, хотя он даже не притронулся к оружию. Принимать дружелюбный вид было поздно.

— Кто у вас главный? — спросил он, глядя ближайшему Джагулу в глаза. Тот мгновенно отвёл взгляд — даже раньше, чем смигнул.

— С чужаками говорю я, Джегех, — другой кочевник двинулся вперёд. Его глаза внезапно округлились, а уши плотно прижались к голове. Гедимину хотелось оглянуться — он не был уверен, что это — реакция на него.

— Я — Гедимин, — сармат всё-таки решил не оборачиваться. — Ты говорил, что вы готовы работать на Пламя. У вас есть лопаты?

Джагулы быстро переглянулись. Вид у них был ошалевший. Гедимин досадливо сощурился. «Чего они? Испугались? Ждали другого?»

— Всё, что было, на звере, — отозвался наконец Джегех.

— Мне нужны рабочие, — сказал Гедимин. — Собери тридцатерых, кто покрепче. Нужно засыпать песок в мешки.

Джагулы снова переглянулись. «Они меня вообще понимают?» — озадаченно подумал сармат. «Может, кость не то переводит?»

— Песок? В мешки? — переспросил Джегех, оглядываясь на соплеменников. — Сейчас? Не выйдет. Джаарган не сможет…

— Так бери рабочих из оставшихся полутора сотен, — перебил его Гедимин. — Что, он один с лопатой справляется?

— Лопатой? — неуверенно повторил Джегех, и сармату снова показалось, что «переводчик» дал сбой. — Л-ладно…

Он развернулся к лагерю и издал несколько воплей — видимо, закодированных команд, — из обкусанных слов Гедимин уловил только «сюда» и «надеть». Плотная группа, недавно обсуждавшая сарматов, незаметно растворилась. После недолгой суеты и поиска разбросанной одежды к закрытой «двери» стянулся десяток настороженных Джагулов. Джегех посмотрел на свои ладони с растопыренными пальцами, на собравшуюся «бригаду», резко махнул рукой и оглянулся на Гедимина.

— Сойдёт, — буркнул сармат, смерив Джагулов внимательным взглядом. Выглядели они крепкими — и вроде бы здравомыслящими, судя по тому, что влезли в самые тёплые накидки и даже надели шапки. «Может, хватит мозгов никуда не бросаться — ни на меня, ни в степи? Не люблю я всего этого…»

— Ещё десятерым скажи готовиться, — напомнил он Джегеху. — Эти скоро вернутся.

Не успел он отойти на шаг от «распахнутых» «ворот», как под ноги бросилась стайка нхельви.

— Эгнация сюда-а! — крикнул Гедимин вслед убегающим зверькам, надеясь, что не запутался в языках. Джагулы уже выбрались на холод и теперь настороженно следили за сарматами, выдыхая жёлтый пар.

— Десять лопат, — буркнул им Гедимин, указав на сааг-туула, и отошёл на пару шагов. Эгнаций вынырнул из темноты через пару минут — за секунду до того, как из хвостового «отсека» выбрался кочевник с охапкой инструмента. Гедимин радостно хмыкнул — это были именно лопаты, вполне узнаваемые, с довольно широкими клиновидными штыками из чьих-то костей. Джагул, перехватив взгляд сармата, поднял охапку чуть выше.

— Сойдёт, — кивнул тот. — Раздай. Теперь — идём.

Никто не издал ни звука, пока отряд спускался в ущелье. Гедимин шёл впереди, подавляя постоянное желание