Маски Черного Арлекина - Владимир Торин

Огромная звезда-пентаграмма с крайними точками в башнях города, горящая у самой земли зеленым пламенем, не могла потухнуть под ливнем, не могла быть задута ветром. Когда капли дождя прохаживались по ней, колдовская фигура то здесь, то там вспыхивала яркими искрящимися огоньками, шипя и будто бы исходя дрожью. Можно было подумать, что это не просто вычерченный и подожженный рисунок, а гигантское окно в плоти земли, дверь, ведущая в саму Бездну, и в каком-то смысле так оно и было. Казалось, что из мнимого провала, очерченного крайними линиями пентаграммы, проглядывает некое живое существо, забытое и оставленное своими создателями, точно уродливый ребенок, брошенный на дороге и никому более не нужный. Никто не приходил к нему, никто не говорил с ним. Всем сразу стало наплевать, стоило ему появиться. И несмотря на всю свою возможную потустороннюю обиду, порождение темной магии, которое в отражении какого-нибудь некромантова зеркала могло принять облик многоликой твари с титаническим бесформенным телом, мириадами щупалец, клешней и лап, пытавшейся пролезть с того света в мир живых, но застрявшей в огромном пятилучевом люке, по-прежнему тянуло свои гротескные руки во все стороны. Земля на многие мили кругом умерла, утратив все соки, а над Элагоном даже сам воздух стал ядовитым. Что же касается ливня, то он, можно было подумать, пытался смыть всю эту скверну, щедро разлитую здесь повсюду.

Внутри кольца пустых городских стен ровными рядами стояли когорты тех, кто не боялся буйства осенней стихии, ведь они вроде бы присутствовали, но их как бы и не было – истинные чужаки в этом месте и в этом времени. Пятьдесят тысяч неживых воинов застыли под проливным дождем, склонив головы в шлемах долу, глядя черными глазницами в землю прямо перед собой, – казалось, что они уснули. И лишь в глубине сознания каждого из них метался плененный некромантами дух, не в силах разорвать оковы.

На краю бывшей торговой площади располагался лагерь темных магов. Движения и жизни в нем было не больше, чем на старом, заросшем травой погосте. Большие шатры из черной ткани сейчас мокли под ливнем и походили на чернильные кляксы. Подле одного из них стояла старинная резная карета, выкрашенная в алый цвет, с двумя вороными лошадьми в упряжке. У каждого монстра – никто бы не решился назвать этих существ животными – были огромные клыки, а глаза затягивала багровая пленка. Из широких ноздрей поднимались струйки дыма, с губ на землю капала ядовитая слюна.

В черном шатре, у входа в который и стояла карета, откуда ни возьмись появилась серая туча. Под звуки легкого струнного перебора из клубов сухого пепла в воздухе начала формироваться высокая фигура. Спустя несколько мгновений жгучая пыль опала, и из тени вышел человек в черном плаще. Вышел, чтобы в следующий миг застыть на месте, не отрывая взгляда от нацеленных ему в горло призрачных стрел, висящих в каких-то трех дюймах от его кожи и напоминающих некий жуткий шипованный ошейник. Каждый наконечник представлял собой крошечное остромордое существо, будто бы сотворенное из тумана. Полные мелких, но острых, как иглы, клыков пасти стрел скалились, мелкие твари что-то шипели.

– Зачем явился, Сероглаз? – раздался знакомый голос из темного угла шатра.

– Не нужно, Кровавое Веретено, я по делу...

– Повторяю: зачем явился?

Незваный гость быстро окинул взглядом место, где оказался. Шатер Арсена представлял собой настоящий бедлам. Такое можно было бы увидеть в лавке старьевщика, который ничего не отпускает, но при этом приобретает все, что ему только не предложат. Под своды уходили колонны разномастных книг: были здесь и старинные редкие фолианты, и куртуазные романы, которыми так увлекается свет. На всех стенах, точно гобелены, висели десятки, нет – сотни каких-то чертежей, рисунков углем и кровью, обрывков свитков и еще много чего такого, во что Сероглаз решил даже не всматриваться. В углу выстроились три больших сундука, и они временами гулко сотрясались и бряцали навесными замками, точно оттуда что-то пыталось выбраться. Вся обстановка была причудливой и странной. Даже для некроманта. Это место могло бы напомнить нору какого-нибудь ученого, но уж точно не дом, где живет Арсен Кровавое Веретено: лучший друг и сподвижник Черного Лорда не был ученым, не изучал и не практиковал науки, был далек от материй, которым посвящают свою жизнь монстрологи и географы. А все потому, что он был рыцарем. Рыцарем до мозга костей, а это значит: не слишком-то любил тратить время на бессмысленные вещи, когда можно вызвать кого-нибудь на поединок, потратить полдня на ухаживание за какой-нибудь красоткой или совершить подвиг (в случае Арсена – злодеяние), завершив все это дело веселым пиром или вычурным балом. Именно поэтому удивлению Магнуса Сероглаза не было предела.

На полу, под ногами, лежали острые кинжалы, разбросанные в беспорядке поверх лепестков алых роз, свежих и влажных, сорванных будто всего мгновение назад. К стоящему во мраке большому столу прислонилась лютня. Именно ее струны, перебираемые при помощи волшебства либо же пальцами невидимки, издавали ту мелодию, которую услышал Сероглаз в первый миг своего здесь появления. Во тьме за столом можно было различить черную фигуру. Это был не кто иной, как сам хозяин шатра.

– Медрог укушен, Арсен, – сказал Магнус, переведя взгляд от силуэта Кровавого Веретена на полупрозрачные наконечники, что корчили ужасные рожи и были гораздо более опасны, нежели обычная сталь. Эти клыки, он знал, вгрызаются не в плоть, а в душу.

– Что ты сказал, Магнус? Повтори...

– Черный Лорд передал, что Медрог укушен. Волчий клык нужно сломать.

В тот же миг призрачные стрелы развеялись струйками серого дыма, а на столе мгновенно загорелись три большие масляные лампы, осветив взволнованного Арсена Кровавое Веретено. Сам вид некроманта заставил Сероглаза удивиться не меньше, чем его пристанище. Так мог бы выглядеть человек, которому до жути надоела его внешность. Некогда «коварный соблазнитель женских сердец» носил длинную прическу, русую с легким ореховым отливом, ныне же что-то заставило его обстричь пряди, и сделал он это несколько неумело и криво: любой брадобрей в Гортене ужаснулся бы голове, походящей на репейник, с неаккуратно торчащими во все стороны волосами. Из-за этого лицо Арсена приобрело мальчишеский вид и вкупе со слегка курносым носом и большими яркими глазами омолодило его лет на двести.

Кровавое Веретено был облачен в свободную белую рубаху с широкими рукавами и высоким воротником, черные штаны, заправленные в сапоги, и шарф. Большой выдумщик, каким его знал Магнус, не мог испытывать холода, но всегда предпочитал делать вид, будто это не так. Как Арсен любил говорить: «Проклятие некроманта? Ваше проклятие – это узкий взгляд на вещи, неумение мыслить шире и строить фантазии. Я же прекрасно испытываю холод и различаю вкус еды хотя бы потому, что замечательно представляю себе ощущения, которые испытывает кожа при ледяном ветре, и подлинную суть жареной баранины с вином». Так и здесь: шарф был ему совсем не нужен, но он был потому, что некромант так хотел. Конечно же, это была всего лишь последняя связывающая его с жизнью обычного человека соломинка – соломинка, за которую он цеплялся как мог.

Когда к нему в гости заявился Сероглаз, Арсен, должно быть, чем-то занимался. И почти сразу же Черный Арлекин понял, чем именно. Перед хозяином шатра на столе лежали самодельные деревянные куклы, выполненные с невероятной заботой и аккуратностью. Даже известный кукольных дел мастер Жанно Брион из Дайкана не смог бы похвастаться подобной тонкостью выделки и схожестью с настоящими людьми в своих творениях. Никто не учил Кровавое Веретено, как именно изготавливаются подобные игрушки, никто не объяснял ему, что морщины на их деревянных лицах вовсе и не обязательно вырезать. На большой книге сидела уже готовая марионетка: это была девушка с алыми волосами в грациозном черном платье. В руках у некроманта был крошечный паренек, которому он приделывал ноги. Сероглаз нахмурился – делать куклы?! Быть может, его старый знакомец совсем спятил?