и выучил потом сестер. — Старинам она научилась от бабушки и матери, которые пели их иногда по нарочитым ее о том просьбам. Мать ее родилась в д. Чаколе, была взята замуж в Усть-Ёжугу и после 12 лет супружеской жизни лишилась мужа; она ходила по старухам, бывала на вечеринках и на трапезах, где старухи пели старины, и научилась им от них. От своей матери Оксенья переняла не все старины, а только те, которые были для нее, по ее выражению, «половчее». Будучи девкой и жонкой, Оксенья любила ходить в другие деревни на праздники; даже еще недавно она ходила на них, но теперь она очень уж слаба для этого. Гостя в Усть-Ёжуге у племянников во время поста недели по две, она учила старинам их малых детей. Раньше она была хорошей сказительницей; она знает, что разные старины поются разными голосами: голос, напр., старины «Козаренин», отличный от голоса старины «Алёша Попович и сестра Петровичей-Збродовичей», отличен и от голоса старины «Мать князя Михайла губит его жену», но сама она припомнить первого и третьего голоса не могла, хотя старалась. Теперь же, когда она попоет немного, у нее захватывает дух; а остановившись во время пения, она не может потом припомнить, где остановилась, и сообразить, как начать опять. Поэтому я сначала просил ее петь мне каждый стих (по тамошнему народному выражению, «слово») по два раза, чтобы мне можно было успевать записывать и не делать остановок; но потом, видя, что это ей в тягость, я предложил ей петь их по одному разу, но протяжнее. Все-таки были пропуски по ее забывчивости целых стихов или одного-двух слов по невозможности с моей стороны записывать так быстро, как она пела (во время быстрой записи рука очень сильно устает; карандаши выписываются, а очинить их некогда), — но потом, так как я обычно проверял все пропетые старины вместе со сказителями и сказительницами, эти пропуски были, по возможности, восполнены. Она пропела мне 11 старин и 1 духовный стих и сказала апокрифический «Сон Богородицы». 2-го июля она пропела мне старины: 1) «Алеша Попович и сестра Петровичей-Збродовичей»; 2) «Князь Василий, княгиня и старица»; 3) «Купанье и бой Добрыни со змеем» (эту старину она пропела совсем неожиданно для меня: я просил ее пропеть о Козаренине; она говорила, что не знает к нему голоса, помолчала немного и вдруг запела про Добрыню); 4) «Голубиная книга» (с трудом, так как забыла перечень); 5) «Михайло Козаренин» (она говорила, что он поется другим голосом сравнительно с голосом предшествующих старин и отказывалась поэтому пропеть про него; мне стоило много труда и времени уговорить ее пропеть про него обычным голосом; конец Михайла Козаренина о спасении им брата Ивана пропеть сразу она не могла, а только рассказала его, но потом пропела и его, когда я, походив по деревне, опять зашел к ней); 6) «Илья Муромец и Идолище» (тут она не могла вспомнить, в каком городе поднялось Идолище); 7) «Кощавич-царь и его невеста Домна» и часть старины 8) «Соломан и Василий, король прекрасный». 3-го июля она пропела конец старины о Соломане и 9) «Борьба Егория с царем Кудреванкой» (это, по ее утверждению, также «ста́рина»), сказала «Сон Богородицы» и пропела духовный стих об Алексее-человеке Божием. 4-го июля она пропела мне еще две старины: 10) «Омельфа Тимофеевна выручает своих родных» и 11) «Мать князя Михайла губит его жену» (3-го июля она и не могла и не решалась пропеть последнюю старину, так как не знала ее голоса и не совсем припоминала ее содержание). Оксенья слыхала еще историческую песню о Платове и Кутузове («Заплакала Россия от француза»), про Илью Муромца с кольцом (в д. Усть-Ёжуге у Цюпанова), Онику-воина и Николу-чудотворца. Она хорошо рассказывает длинную сказку про Еруслана Лазаревича. — Я записал у ней напевы к ее №№ 85—89, 91 и 93. Но из них напев к № 86 нельзя воспроизвести вследствие плохой записи его фонографом, происшедшей от ее слишком тихого пения.
85. Алеша Попович и сестра Петровичей-Збродовичей
(См. напев № 31)
Во стольнём во городи во Киеви
У ласкова князя у Владимера
Было столованье, почесьён пир.
Все на пир да собиралисе;
5. Все на пиру да напивалисе,
Все на пиру да приросхвасталисе:
Хвастаёт иной да иной тем и сем,
Хвастаёт иной да отьцём-матерью,
Хвастаёт иной да силой-могу́той,
10. Хвастаёт иной да золотой казной,
Хвастаёт дурак да молодой жоной,
Хвастают два братьця два милые,
Два милые братьця Петровици,
Два милые братьця Збродовици;
15. Хвастают они да всё родной сёстрой,
Молодой Олёной Петровисьны:
«Есь веть как у нас да всё родна сёстра,
А молода Олёна Петровицьна;
Сидит она у нас за деветью замками:
20. Буйны-ти ветры не завеют ей,
Цясты-ти дожжи не замоцать ей,
Добры-ти люди не засмотрят ей (2 раза)».
Выскоцил Олёша Поповиць млад:
«Не хвастайте, братья, вы родной сёстрой,
25. Молодой Олёной Петровисьной:
Знаю я у вас да всё родну сёстру,
Молоду Олёну Петровисьню!
Подите-тко ноцесь да во седьмом цасу,
Зажмайте-тко да снегу белого,
30. Киньте-тко вы ей в окошецько,
Во окошецьк[о] во кутьноё:
Выйдёт Олёна на крылецюшко
В одной тоненькой рубашецьки, без пояса,
В одных беленьких цулоциках, без чоботков!..»
35. Тут-то братьям за беду стало,
Тут-то родимым за великую.
Пошли они ноцесь да во седьмом цасу,
Зажмали-то т-да снегу белого,
Кинули во ей в окошецько во кутьнёё.
40. Вышла Олёна на крылецюшко
В ыдной тоненькой рубашецьки, без пояса,
В ыдных тоненьких цюлоциках, без чоботков.
Тут-то братьям за беду стало,
Тут-то родимым за великую.
45. Вымают из ножьне́й да саблю вострую,
Хотят сымать да буйну голову.
Тут-то Олёнушка змолиласе:
«Ой еси, два братьця два милые,
Два милые братьця Петровици!
50. Дайте строку до бела свету
Смыть с лиця белы белилицька,
Сотерть с лиця алы руменецька, —
Тогда вывезите меня да середи торгу,
Середи торгу да середи ярманги.
55. Иной на миня ишшо насмотритьсе,
Иной надо мной слезно росплацытьсе!..[230]»
Все жа на Олёну насмотрелисе:
Хотят нашу Олёну призакинути камкой,
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!