Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

был пьян и был более заинтересован отыскиванием водки, чем пением[227]. Во время рассказа ему помогал его брат Степан, знающий, по-видимому, эту старину лучше его. Эту старину знает здесь также крестьянка Катерина, жена старообрядца Данилы, но она не спела ее, так как это запретил ей муж.

84. Михайло (Козарин)

У Петра, купца богатого,

Родилса сын Михайлушко.

На родинах, на крестинах были злы люди лукавыя;

Отлучили Михайлушка от батюшка и от матушки

5. И прилучили Михайлушка к бабушки к той задворенки.

Ростила бабушка Михайлушка прошёныма кусочками,

Поила его бабушка молочком козлиныим.

Вырос Михайлушка двенадцати недель,

Вырос Михайлушка двенадцати годов;

10. Стал Михайлушка конём владать.

Пошёл, пошёл Михайлушка к матушки,

Стал Михайлушка у батюшка просить благословеньица:

«Налошь-ка на меня, батюшка, благословеньицо,

Налошь-ка на меня, матушка, вековечное!»

15. Не наложил на него батюшка благословленьица,

Не наложила на него матушка вековечнаго.

Пошёл, пошёл Михайлушка к бабушки

Да к той задворенки:

«Ты налош-ка на меня, бабушка, благословеньицо,

20. Та налош-ка на меня, бабушка, вековечное

От буйной главы да до резвых-то ног

Вместо батюшка да вместо матушки!»

Наложила на него бабушка благословеньицо,

Наложила на него задворенка да вековечное.

25. Пошёл, пошёл Михайлушка да на конюшной двор;

Взял коня-лошадь добрая,

Взял уздечку тесмяную,

Накладывал седелышко черкасское.

Брал Михайлушко калено́й он лук,

30. Брал Михайлушко стрелу острую.

Не видели у Михайлушка поездушку —

Увидели Михайлушка во чистом поли:

Во чистом поли да курева стоит,

Курева стоит да дым столбом летит.

35. Ехал Михайлушко день да до вечера;

Никого Михайлушко да не наежживал,

Никого Михайлушко не объежживал,

Увидел Михайлушко: во чистом поли

Дуб сырой стоит,

40. На дубу сидит да черной ворон же,

Черной ворон же да птица вещая.

Хотел Михайлушко черного ворона подстрелити, —

Взговорил черной ворон человеческим язык [ом]:

«Не стреляй меня, Михайлушка, черного ворона!

45. Ты послушай-ка, [що] я скажу:

У Петра, купца богатого,

Пришло три тотарина,

Уташшили родную дочь,

Родную дочь, твою сестру;

50. Во чистом поли там бел шатёр стоит,

Они дел делят».

Отправилса Михайлушка во чисто полё.

Ехал Михайлушка день до вечера;

Никого Михайлушко да не наежживал,

55. Никого Михайлушко не объежживал,

Увидел Михайлушка: во чистом поли

Бел шатёр стоит.

Стал Михайлушко объезживать,

Объежживать да наежживать;

60. Стал Михайлушко принаслушивать.

В том шатре да три тотарина,

Три тотарин[а] да три поганые;

Они дел делят да красну девицу:

Во первый пай кладут злато-серебр[о],

65. Во второй пай скачен жемчу[г],

В третий пай красну девицу.

(Девица плачет — как ручьи бежат).

Старший брат говорит:

«Ты мне, руса коса, достанешься, —

70. Я тебя возьму, на родиму страну отвезу».

Второй брат говорит:

«Ты мне, руса коса, достанешься, —

Я тебя возьму за племянника».

Третий брат сказал:

75. «Ты мне, руса коса, достанешься, —

Я тебя возьму на семь частей розсеку

Да по чисту полю розсвищу —

Черным воронам на е́денье.

Пустым птицам на га́ленье!»

80. А девица плачет — как река течёт;

Возрыдает — как ручьи бежат.

Скрычал Михайлушка громки[м] голосом:

«Выходите, тотарины поганыя,

Со мной [б]рататься!»

85. Выходили тотарины поганыя

С ним [б]рататься.

Первого тотарина конём стоптал;

Второго тотарина коп[ь]ём сколол;

А третьёго тотарина на волю пустил.

90. На волю пустил за добрые речи его[228].

Слез Михайлушко с добра коня,

Зашёл Михайлушко в бел шатёр.

Брал Михайлушко злачён жемчук,

Злачён жемчуг по корманам клал,

95. А злато-серебро по запазушью;

Брал девицу за белы руки,

За белы руки да за злачены персни,

Повёл девицу из бела шатра.

Садился Михайлушка на добра коня,

100. Садил девицу позади себя,

Поехал Михайлушко во чисто полё.

Ехал Михайлушко день до вечера;

Никого не объез[живал],

Никого не наез[живал].

105. Стала девица молодца выспрашивати,

Стала красна выведывати:

«Ты коей.......?

Ты поедём в Божий храм,

.......да повени...[229]». —

110. «Ох ты глупая, красная девица,

Дочь отецкая да купецка[я]!

Я брат родной,

Брат родной да Михайлушка!»

Повез Михайлушка к батюшку и к родной матушки.

115. Приехал Михайлушка к батюш[ку],

Приехал Михайлушка к матушки, —

Слезывает Михайлушка со добра коня,

Снимат Михайлушка красну девиц[у],

Кричит Михайлушка громким голос[о]м:

120. «Ой еси, да деревеньшина!

Деревеньшина, отпирай широки врата,

Пушшай красну девицу!»

Вс[т]речает его родна матушка,

Принимает родной батюшка.

125. Он батюшку челом не бьёт

126. И матушки по[к]лона не даёт.

Матвера

Ма́твера стоит на левом берегу р. Пинеги, вдали от реки, в стороне от тракта.

Юдина Оксенья Антоновна

Оксенья Антоновна Юдина — крестьянка д. Матверы, старуха 78 лет, среднего роста, весьма ветха, с морщинистым лицом, трясется. От старости у ней болит голова. Припоминает она с трудом и поет только благодаря привычке: ей трудно запеть начало, но если она запоет, то дальше один стих по привычке, без напряжения с ее стороны внимания, идет за другим. Родом она из д. Усть-Ёжуги, которая стоит на правом берегу реки Пинеги, при начале мезенского тракта. По смерти отца, когда ей было полтора года, мать ее вышла за другого. Сама Оксенья, выйдя замуж в Матверу, овдовела на 42-м году и осталась с семью детьми, коих и воспитала. Теперь она живет у своего женатого сына Михаила, который хотя и трудолюбив, но пьет запоем и поэтому не может оправиться. У нее теперь от сына 7 внуков и внучат. Старший внук и две внучки ходят портными по деревням и шьют всякую одежду. Внук выучился сам у какого-то портного за 4 или 5 рублей