Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци

Цинхуа остановилась у входа в подземелье. Когда она уже хотела уйти, Аланьжэ в камере вдруг хрипло спросила:

– О каком сострадании ко мне говорит матушка?

Принцесса зашлась в приступе кашля. Потом продолжила:

– Помнит ли матушка день, когда наставник Мо вытащил меня из змеиной ямы и я впервые увидела вас? Мне сказали, вы моя матушка. Я была так счастлива, ведь вы оказались очень красивы. Увидев вас, идущую ко мне навстречу, я бросилась к вам попросить, чтобы вы меня обняли, но случайно упала. Вы прошли мимо меня, как будто не заметив, словно я была цветком, травинкой или камешком. Ваша длинная юбка задела меня по лицу. Я повредила руку, но вы прошли мимо, не одарив меня и взглядом. Ваша юбка шуршала так же, как и сегодня вечером.

Госпожа Цинхуа вцепилась пальцами в деревянные перила.

Последовал новый приступ кашля. Аланьжэ прошептала:

– В этой жизни я не знала, что такое любовь. Матушка скупилась дарить ее мне, поэтому я боролась за нее сама. Но матушка искалечила и ее. Я правда совсем не понимаю. Почему матушка так жестока? Неужели я ваш враг? Неужели вы рады видеть мою боль?

Губы госпожи Цинхуа задрожали. Спустя долгое время она сказала:

– Если ты переродишься, я отплачу тебе в следующей жизни.

Аланьжэ усмехнулась и устало проговорила:

– Пусть наши узы порвутся в этой жизни. Если смогу переродиться, у меня не будет иных желаний, кроме одного – никогда с вами не встречаться.

В оглушительной тишине медленно удалялись шаги госпожи Цинхуа. Она шагала почти бесшумно, но все же в кажущихся ровными шагах можно было различить смятение. Как только фигура госпожи Цинхуа исчезла за мрачными воротами тюремного входа, стоявший поодаль тюремщик поспешил зажечь лампу.

В последней сцене этой части воспоминаний Аланьжэ сложила на столе окровавленное прошение и медленно положила его в лампу. Пламя окутало размытые пятна крови, и бумага прогорела в мгновение ока. На деревянный стол посыпался пепел, перемежаясь с парой искорок.

Су Мое как-то спросил ее: если бы однажды она смогла возненавидеть Шэнь Е, то из-за чего? Она тогда пошутила: если бы он стал ее. Если бы он полюбил ее, а потом разлюбил и полюбил другую женщину. Кто бы мог подумать, что случайно сказанные слова окажутся пророческими. А может, он никогда и не любил ее и даже те воспоминания, которые она считала драгоценными, оказались подделкой. Как умно.

Она посмотрела вниз на свои израненные пальцы, которые лизало пламя. Спустя долгое время сказала себе:

– Если бы ты сейчас меня увидел, стало бы тебе легче, а, Шэнь Е?

Прошло много времени, прежде чем она заговорила вновь:

– Но знаешь, такая месть – для меня немного слишком.

В свете масляной лампы на темной каменной стене виднелся ее силуэт – прямой и гордый, но бесконечно уязвимый.

* * *

Однако превратности судьбы редко отвечают людским соображениям. Все случилось вовсе не так, как предполагала Аланьжэ или госпожа Цинхуа.

За день до того, как Аланьжэ передали бы храму-дворцу Разветвления дорог, ее похитили.

За горой Цинань стояла приятная погода, высоко над головой сияло ласковое солнце. Порой из леса доносилось щебетание птиц. В каменном лесу неподалеку безмятежно лежал зверь цюаньинь, подставив брюхо лучам. Тишь и благодать. Будто все невзгоды, произошедшие за пределами этой горы, здесь превращались в забавные мелочи, не стоящие никакого внимания.

По правде, когда Фэнцзю увидела мужчину в белом, сидящего на каменной плите и беседующего с Аланьжэ, она не узнала его.

Заколка-гуань[48] удерживала его собранные в небрежный пучок волосы, ничто не омрачало спокойствия его лица. Он казался беззаботным, но задумчиво взвешивал на ладони початок кукурузы так, будто ему не терпелось стукнуть им Аланьжэ по лбу.

– О ком еще ты беспокоишься в этом потрепанном дворце? Я насилу вытащил тебя оттуда, а тебе не терпится вернуться. Неужели о Шэнь Е?..

На этом моменте он ненадолго задумался и постучал початком кукурузы по валуну.

– Нет, не в твоем характере до сих пор цепляться за него. Зачем ты хочешь спуститься с горы?

Рядом с каменной плитой, на которой устроился мужчина, росли два старых дерева, покрытых густой листвой. Между деревьями было устроено прохладное ложе из крепких зеленых лоз, которое так и манило прилечь. Аланьжэ села на него и, устремив взгляд к далеким горам за лесом, умиротворенно сказала:

– В прошлом ты часто говорил: бренный мир и мимолетная жизнь всего лишь опыт. Думаю, в этом есть смысл. Продолжительность жизни определяется опытом. Много испытал – значит, много прожил, мало испытал – значит, мало прожил. Недавно я поняла, что моя на первый взгляд короткая жизнь – на самом деле длинная. – Она сделала паузу, затем продолжила: – Если я о ком и беспокоюсь в этом дворце, так это о брате. Он слаб. По правде говоря, он не желал трона. Да и внезапно начавшаяся война с кланом сов отнюдь не просто совпадение. Разумеется, это уловка мату… госпожи Цинхуа. Она хочет убить брата взятым взаймы клинком. Брат не блестящий военачальник, который сможет дать отпор врагу. Он не вернется живым с поля боя.

Мужчина в белом нахмурился.

– Пускай Сянли Хэ хорошо к тебе относился, это его судьба. Сможешь ли ты еще спасти его жизнь в нынешних обстоятельствах? Ты сама только выбралась из водоворота, зачем снова в него лезешь?

– Если ты меня знаешь, – спокойно сказала ему Аланьжэ, – то должен был понять, что я не брошу брата. Я заменю его на поле боя. Прошу тебя тоже сохранять бдительность. Не бойся, я очень дорожу своей жизнью и смогу все рассчитать. По сравнению с братом, который точно погибнет, у меня есть шанс выжить.

Увидев, как посуровело лицо мужчины в белом, Аланьжэ рассмеялась и сказала:

– Редко у тебя бывало такое лицо. К счастью, в этой жизни было не так уж много тех, кто обо мне заботился. Ваша с наставником Мо судьба не так злосчастна, как у брата, поэтому мне не придется рисковать, спасая вас.

Мужчина в белом мгновение смотрел на нее, затем произнес:

– Ты всегда была упрямой. Я знаю, что, как бы ни старался, не смогу тебя удержать, но поле боя – крайне опасное место. Что, если ты не вернешься из этой поездки?

Ничто не дрогнуло в лице Аланьжэ.

– Если я не вернусь, если погибну под именем брата в бою, в этой смерти будет больше смысла, чем если я покончу с собой, как предложила мне госпожа Цинхуа. Если это случится, не мог