Принцесса выходит в свет - Михаил Коссой

помотала и стала укладывать поленья из охапки в поленницу. Стражник подошел поближе. Принцесса испуганно на него покосилась, присела и осторожно набрала еще одну охапку из кучи под ногами. Оба солдата ушли обратно в дверь.

Принцесса выдохнула и дождалась, пока предательское сердце вернется из-за поленницы. Первая опасность позади. Надо торопиться, пока они не начали серьезные поиски. Принцесса сгребла поленья в сторону и подкатила к телу тележку. Перед ней стояла невозможная задача – запихать квадратного мужика весом минимум в две принцессы в деревянную коробку на уровне ее собственного бедра. Проще всего было бы переложить его частями, но тогда вряд ли удастся потом поговорить.

Принцесса забежала со стороны головы и стала ее поднимать, налегая на плечи так, что в конце концов спящий сел. Принцесса присела, подхватила его подмышки со стороны спины и попыталась подняться. Вместе с ношей ее повело вправо, она выпустила тело, и сопящая голова глухо стукнула в деревянное колесо.

– Простите!

Принцесса повторила маневр, но на этот раз расставила ноги пошире. Хорошо бы хоть плечи его перекинуть в тележку… Она почти смогла распрямиться, когда дверь открылась. Принцесса вздрогнула, в голове заметалось: бросить тело и бежать? Не бросать и спрятаться за него? Упасть рядом и прикинуться бездыханной? У двери две темных фигуры. Принцессу о чем-то спросили по-вархански. Страх и плаха! Руки не выдержали веса, мужик вырвался из них и завалился набок. Голова глухо стукнула в колесо. Как глупо она попалась! Фигуры приблизились.

Принцесса замерла. Это были не стражники. Это были – как же их? – Гореш и Жибор, молодые лорды и дружки принца Вожемара. Принцесса понятия не имела, кто из них кто, и сама назначила Горешом того, который странно хихикал, а идущего цаплей – Жибором. Гореш подошел к тележке и посмотрел на спящего мужика.

– Хе-хе-хе! – сказал он, вдруг лихо подмигнул принцессе и показал пальцем вниз. – И-ха-ха-хе-хе!

Жибор пошел вокруг тележки, не обращая ни на что внимания. Он, балансируя руками, высоко поднимал колено, покачиваясь на второй ноге, переносил ступню с оттянутым носком вперед и аккуратно ставил ее на землю. Выражение лица при этом было такое, как если бы он ходил на ярмарочных ходулях и радовался каждому успешному шагу. Гореш вдруг упал на колени и стал гладить спящего квадратного воеводу по бедру. Смех сменился всхлипываниями и причитаниями.

Принцесса в некоторой растерянности наблюдала за всем этим сумасшествием, пока до нее не дошло, что она видит не последний писк варханских манер, а действие малой дозы дурной травы. Может быть, принцесса еще не совсем «попалась»?

– Шклеце, – сказала она и показала на тело у своих ног. – Шклеце!

– О-о! – вдруг завыл Гореш. – Шкле-еце!

– Тсс! – принцесса приложила палец к губам во вполне понятном международном жесте и, указав на тележку, тихо сказала. – Дробже!

Она подкрепила свой скудный варханский жестом двух рук, будто подняла что-то большое и положила в тележку. Гореш понаблюдал за этим и радостно засмеялся, словно принцесса весело пошутила. Он вдруг хихикая погрозил ей пальцем, встал и ухватил воеводу за ноги.

– Дробже! – похвалила принцесса, потом взялась за воеводские плечи, показала, что не может их поднять и сказала грустно: – Шклеце!

Гореш заговорил по-вархански скороговоркой. Жибор, который заканчивал обходить тележку, стал отнекиваться, показывая на свои ноги. Гореш настаивал.

– Дробже! – уверенно сказала принцесса Жибору, показывая, где он должен взяться за тело.

Жибор сдался. Принцесса отступила, и он осторожно установил себя на ее место. Принцесса с трудом удержалась от того, чтобы самой переставить эти его стеклянные ноги побыстрее. В любой момент могли появиться трезвые стражники или перестал бы действовать дурман, да мало ли что! Наконец оба лорда взялись за тело одновременно и с натугой подняли его до уровня тележки.

– Дробже! Дробже! Дробже! – зачастила принцесса, подбадривая их, и показала пальцем внутрь деревянного кузова.

Лорды качнули воеводу и грохнули его в короб.

– Шклеце! – отругала их принцесса за неаккуратность.

– Хи-хи-хи! – сказал Гореш и снова покачал в ее сторону пальцем.

Выглядел он при этом, как вредная младшая сестра, которая дразнит старшую, обещая доложить родителям о том, что та целовалась с уличным хулиганом.

– Шклеце! – ответила принцесса назидательно, сведя брови, чтобы не захихикать самой, и погрозила пальцем в ответ.

Гореш немедленно разрыдался. Да что ж такое! Хорошо, что вчера вечером принцесса не напилась дурной травы сама! Страшно подумать, что бы она стала вытворять, да еще с жизнелюбивым Вожемаром под боком! Или, наоборот, жаль, что не напилась? Эта мысль одновременно и заинтриговала принцессу, и насторожила. Это было какое-то новенькое ощущение, касающееся ее личной готовности к неизведанному.

– Оу! – сказал сбоку Жибор, прерывая ее несвоевременную попытку самоанализа.

На очередном шаге он наступил своей драгоценной ногой на одну из березовых чурок, что, видимо, вызвало какой-то внутренний сбой. Он стоял с вытаращенными глазами и покачивался, как стебель камыша под переменчивым ветром.

Принцесса допихала в кузов тележки выступавшую из него могучую ногу, скинула плащ и накрыла им спящего воеводу. Ухватившись за длинные рукоятки, она приподняла тележку с упора и попробовала толкать ее перед собой. Сплошные колеса из толстых досок увязали в мокрой земле, а может, наткнулись на полено – тележка не сдвинулась.

Принцесса развернулась, подхватила рукояти так, что они проходили почти подмышками и потянула. Выяснилось, что двигаться можно, если наклонить тело вперед и поплотнее упираться ногами в землю. В несколько приемов она развернула тележку и потянула ее к воротам заднего двора. Видимо, это смотрелось забавно, потому что Гореш перестал рыдать и радостно гоготал при каждом ее шаге.

Добравшись до ворот, принцесса поставила тележку на упор и потянула на себя створку. За ней обнаружился патрульный стражник с алебардой, который с неподдельным интересом уставился во двор. Сзади приблизились двое его товарищей. Принцесса даже не вздрогнула. Очевидно, запас испугов на сегодня был исчерпан. Она только вытерла краем рукава лоб и снова взялась за рукояти.

– Дробже! – сказала она стражнику, волоча тележку прямо на него.

Стражник, к сожалению, не пивший дурной травы, что-то спросил. Наверное, что именно во всем этом хорошего? Принцесса обернулась.

– Эй! – крикнула она молодым лордам и показала на стражника. – Дробже?

Гореш перестал хохотать и захлюпал. Жибор, уже додумавшийся поднять ногу с полена, но так и не сообразивший, куда ее ставить, поднял голову.

– Дробже! – сказал он и помахал принцессе рукой на прощание, чуть не упав.

Принцесса обернулась, подняла брови и, убедительно кивнув патрулю, развела ладони, мол, все же в порядке? Стражник попятился. Хоть и странноватый, но все же весьма важный лорд самолично помахал этой сомнительной девице рукой.

Принцесса вытащила тележку из подъездного тупичка и поволокла ее по улице. Первые двести шагов она беспрестанно оглядывалась, опасаясь, что вот-вот ее догонит разъяренная стража. Потом стала оборачиваться изредка, ожидая звуков погони. Еще через некоторое время она обнаружила, что оборачивается уже с надеждой, что ее поймают и освободят от этой дурацкой телеги: на глине она, видите ли, вязнет, а на мостовой упирается колесами в булыжники, вместо того, чтобы накатываться на них.

Принцесса тянула тележку, как лошадь, носом вперед, а когда плечи окончательно выкручивались из своих мест, разворачивалась и пятилась задом. Она пыхтела, бухтела, ругалась вполголоса и все чаще делала перерывы, чтобы утереть со лба пот и поразмыслить о складывающейся ситуации.

В принципе, перетаскать всю варханскую армию в трактир к Франжеху – это тоже способ остановить вторжение. Надо бы только перестать выкрадывать их по одному и наладить доставку сразу фургонами, а то она этим будет всю зиму заниматься. Несмотря на царивший в армии понос, попадавшиеся ей до сих пор экземпляры были все довольно упитанные – убьешься таскать. С другой стороны, есть надежда, что когда она дойдет до капралов, то рядовые солдаты разбегутся сами.

Пару раз принцесса отказалась от мысли оставить воеводу под придорожным кустом и бежать в Арранту немедленно. Второй раз только огромным усилием воли. Докатив тележку до крыльца трактира, она пошла не к двери, а к бочке с дождевой водой на углу. Плеснула несколько раз в лицо и даже провела мокрой холодной ладошкой сзади по шее, чтобы хоть немного остыть.

Она подышала еще немного, глядя на луну, выглянувшую в прореху ненадолго разошедшейся осенней завесы облаков. Пожалуй, единственное, о чем она не подумала по дороге, так это,