Аромат изгнания - Ондин Хайят

касающейся предприятия «Ситаксо». Кажется, оно проворачивало операции с его счетами, а он ничего не заметил.

Арам помедлил.

– Он вложился в один из его филиалов через хедж-фонд, акционером которого является. Но вся схема оказалась тухлой. «Ситаксо» – мошенники.

– Не понимаю.

Лицо Арама было серьезным. Ему хотелось пощадить Талин, но он должен был сказать ей правду. Он надеялся, что она наконец встряхнется.

– Матиас потерял много денег на этой операции.

У Талин подкосились ноги. Ей не хотелось верить, но она знала, что брат говорит правду.

– Теперь я лучше понимаю, почему он хочет во что бы то ни стало продать дом, – тихо сказала она.

Матиасу плевать на то, что важно для нее, он думает только о себе. Дом Ноны был оценен в два с половиной миллиона евро. Ему нужны эти деньги, и он манипулирует ею с самого начала, чтобы заполучить их.

– Почему ты не сказала мне раньше? – воскликнул Арам.

– Потому что это моя проблема.

– Что ты будешь делать?

– То, что должна была сделать уже давно.

Матиас смотрел на дорогу с напряженным лицом, не говоря ни слова. БМВ свернул налево на аллею Лоншан и по мосту Сюрен выехал на бульвар Анри Селье. Талин молчала, размышляя о последствиях откровений Арама. От перспективы предстоящего обеда ее бросало в дрожь. Через двадцать минут они приехали в Сен-Клу. Ворота сада были открыты. Матиас припарковал машину перед домом. Талин была в туфлях-лодочках на каблуках и с трудом прошла по засыпанной гравием аллее. Родители Матиаса, Николь и Анри, вышли на крыльцо встретить их. На матери был льняной бежевый брючный костюм и коралловая блузка, на отце костюм-тройка. Они всегда изысканно одевались, даже по воскресеньям. Николь поцеловала Талин без особой теплоты. На нее повеяло ароматом «Шанель № 5». Альдегиды, слишком ярко раскрывающиеся на коже свекрови, портили цветочное, восхитительно пудровое сердце этих легендарных духов. Жасмин, розу, ландыш, иланг-иланг, лимон и ирис забивал запах мыла. Создатель «№ 5», Эрнест Бо, парфюмер при царском дворе России, первым смешал синтетические ноты, пресловутые альдегиды, с цветочным букетом. Оригинальная композиция, составляющая особенность «№ 5». Но на некоторых кожах синтетические молекулы выступали на первый план и придавали духам кисловатый запах, от которого Талин тошнило. Она отвернулась от назойливых испарений духов. Исключительное обоняние было козырем в ее профессии, но в повседневной жизни порой мешало. Она улавливала любой запах – от людей, которых встречала, от мест, где находилась. Зачастую это было тягостно. Анри и Николь вошли в дом, беседуя с сыном и игнорируя Талин, которая всегда чувствовала себя исключенной из их семьи. Потенциальные свекор и свекровь так и не приняли ее. Они сели на веранде за аперитивом. Дом, большой и буржуазный, был окружен цветущим садом, совершенно безликим. Николь принесла бутылку шампанского и наполнила четыре фужера, расставленных на низком столике.

– Как твоя работа? – спросил отец Матиаса.

– Очень хорошо. На этой неделе лечу в Японию.

– Опять? – удивилась мать.

Талин не знала об этой поездке, но вздохнула с облегчением.

– Я работаю над сложным контрактом и должен заключить его в ближайшие дни.

Талин снова заметила напряжение в голосе своего гражданского мужа.

– Ситуация в экономике не слишком влияет на твою работу? – спросила Николь.

– Нет. Крупные предприятия продолжают приносить доход, несмотря ни на что. Перемещения продолжаются в четком ритме, что позволяет снижать издержки. А когда этого недостаточно, они избавляются от того, что тормозит рост прибыли.

– Иначе говоря, увольняют… – пробормотала Талин.

Матиас и его родители повернулись к ней, как будто она ляпнула что-то чудовищное.

– Разумеется! – воскликнул Матиас. – Что же еще? Издержки на персонал – сущее разорение. Готовятся крупномасштабные планы увольнений, чтобы взбодрить экономику.

– Но ведь это наемные работники обеспечивают богатство предприятия, – не сдавалась она.

Анри закатил глаза.

– Талин, бедняжка моя, вы решительно ничего не понимаете в экономике.

– Сколько я ни пытаюсь ей объяснить, до нее не доходит, – добавил Матиас. – Талин, в экономике есть правила, если вечно пытаться поставить во главу угла человеческий фактор, это ни к чему не приведет.

От сухого и покровительственного тона Матиаса Талин заледенела. Она окинула взглядом гостиную. Везде царил идеальный порядок – все тщательно расставлено, разложено, бездушно. Ничего теплого, живого. Талин ощутила поднимающуюся в ней тревогу и сосредоточилась на запахе жареной курицы, доносившемся из кухни. Она мысленно добавила тимьян, розмарин, базилик, кориандр, лук, лавровый лист и карри. Вдохнула каждый запах по отдельности, потом смешала их с запахом вынутой из духовки курицы. Надо было отменить обед, к чему этот маскарад? Она в очередной раз хотела пощадить чувства Матиаса. Этому пора положить конец.

– Объясните же мне, как вы обходитесь с вашим персоналом? – хохотнул Анри.

– Мы – семейное предприятие. Все друг друга знают, и мне бы и в голову не пришло перемещаться, чтобы сократить расходы. Моя бабушка создала очень человечную систему менеджмента, которая всегда работала, и уже много лет назад она решила позволить наемным служащим быть акционерами общества. Они с радостью приходят на работу, потому что их уважают, и продажи духов – в интересах каждого из нас. Это замкнутый круг, но не порочный.

– Понятно… но вы ведь очень маленькое предприятие, – коварно ввернул отец Матиаса.

– Не такое уж маленькое. Наши духи продаются по всему миру.

Талин хотелось произвести на него впечатление, ей был невыносим его снисходительный тон.

– Мы имеем дистрибьюторов в Европе, в России, в Объединенных Арабских Эмиратах, в Катаре в Бахрейне, в Саудовской Аравии, в Соединенных Штатах, в Канаде, в Мексике, в Сингапуре, на Тайване, в Австралии, в Южной Африке… Продолжать список? – с улыбкой спросила она.

– Все это плоды труда ее бабушки, которая недавно умерла, – добавил Матиас. – У нее было обостренное коммерческое чутье. Она это умела.

Талин поняла, что это камень в ее огород, и почувствовала себя плохо. Она снова усомнилась, что сможет принять бразды правления после Ноны. Такая ответственность тяготила. Перед глазами вдруг заплясало лицо Ефимии, как будто старуха была здесь и пришла ей на помощь.

– Мы сделали хорошие вложения на бирже в последнее время, – продолжал Анри, больше не обращая на нее внимания.

Талин заметила, как напряглось лицо Матиаса.

– Я тоже, – сказал он.

Они говорили о своих инвестициях на протяжении всего аперитива. Что она здесь делает? Ей вспомнились глаза Ноны, когда она говорила ей о Матиасе. Бабушка его не любила и не скрывала этого. Это единственное, в чем Талин ее не послушалась. Они перешли к столу. Талин знала, что обед затянется, и от тревоги у нее скрутило желудок. Николь подала