Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

себя в ловушку Юйвэнь Цзэ! Та стрела, должно быть, была покрыта ядом медленного действия, тем, что незаметно губит его. Нельзя было обнаружить переполнявшее его отчаяние. Что ему следовало сделать, так это приготовиться к смерти.

Из-за двери разразился жалобный крик дикой кошки. Нервный Цуй Жусу инстинктивно наклонился, чтобы увернуться. Нефритовая флейта выкатилась из-за пазухи, он торопливо схватил ее и засунул к себе в рукав.

– Раз чиновник императорской канцелярии болен, почему бы не обратиться за медицинской помощью? – спросил с улыбкой наставник Иньхай.

Сказанные им вслух слова поразили всех присутствующих.

– Моя судьба уже предопределена, к чему дергаться? – Цуй Жусу медленно встал, взмахнув рукавами и мантией, горящим взглядом он взглянул на ошеломленных братьев Вэньтина и Вэньсы и спокойного Хэ Циньху.

Цуй Жусу скрестил руки за спиной, встал со своего места и толкнул дверь. Выйдя наружу, он оказался в ловушке кромешной тьмы, где невозможно было разглядеть даже своих пальцев. У него возникло непреодолимое желание, несмотря ни на что, встретиться с Ли Чжэньмэй. Действительно ли Юйвэнь Кай его плоть и кровь?

Глава 32

Мэй Сюэи: возвращенья не дождавшись, пышно сад весной зацвел

В конце зимы небо над Дворцом Морозных Облаков было пасмурным, теплые солнечные деньки случались редко, зачастили лютые морозы. Вокруг дворца не было ни редких цветов и трав, ни изумрудных сосен и кипарисов. Двор украшала только пара кленов с совершенно голыми ветками да несколько глиняных чанов с водой, в которых плавали выращенные летом лотосы, сейчас полностью покрытые инеем.

С наступлением ночи изогнутый холодный полумесяц повис между сухими обнаженными ветками, размывая очертания предметов, делая все неясным и туманным. Подул северный ветер, захлестал по стенам, издавая душераздирающие вопли, которые лишь сильнее подчеркивали запустение и скорбь пришедшего в упадок дворца.

Хрустальный аквариум был защищен от ветра толстым покрывалом, в нем, укрытая белым мехом, спала ледяная черепаха. В углах росли химонанты, готовые вот-вот распуститься, придавая дворцу хоть немного дыхания жизни.

Мэй Сюэи, одетая в платье, подбитое лисьим мехом, сидела у печи и грела свои нежные руки. На ее лице читалась тоска по годам юности, впустую потраченным во дворце.

Выросшей на вечно холодном Биндао Мэй Сюэи была привычна такая погода, а вот прибывшей с южных жарких островов Хуаньпэй морозы были невыносимы. Она растирала ладони и пыталась согреть их своим дыханием, топталась на месте, чтобы хоть как-то отогнать холод.

– Госпожа Мэй, завтра я обязательно пойду в Ведомство придворной кухни и потребую у них согревающей пищи! Иначе я просто окоченею, и как же мне тогда вам прислуживать? – Из-за сурового климата Хуаньпэй совсем пала духом и, не сдержавшись, пожаловалась госпоже.

– Может, тогда тушеную баранину с черным перцем попросишь? – равнодушно усмехнулась Мэй Сюэи.

Его величество уже три месяца не появлялся во Дворце Морозных Облаков, все его мысли были заняты ее землячкой из Шитоучэна. Столько людей смеялось над пренебрежением государя, которое терпела Мэй Сюэи, но ей было все равно – она и не желала особого внимания, ведь изначально оказалась во дворце в результате сделки, заключенной ее названым отцом. Просто ей было больно за своих слуг, которые вместе с хозяйкой сталкивались с холодным отношением, а потому Мэй Сюэи старалась ни в чем не отказывать Хуаньпэй.

– Госпожа Мэй, вы еще и каллиграфией заниматься собрались? Холод-то какой! Пойдемте лучше в ватное одеяло укутаетесь, а я вам сказок расскажу, так и скоротаем эту ночь, – предложила Хуаньпэй.

– Нет, мне нужно практиковаться, а не то все позабуду, и когда встречусь с названым батюшкой, он будет ругаться, что я недостаточно прилежно занималась. – Мэй Сюэи неспешно поднялась. Единственным человеком, к которому она была привязана, был ее названый отец.

– Рак раньше на горе свистнет, чем мы встретимся с главнокомандующим, – пробормотала себе под нос Хуаньпэй, раскладывая на столе письменные принадлежности.

– Однажды рак все-таки свистнет. Давно не было птиц с письмами из Шитоучэна, я и не знаю, как там названый батюшка поживает.

Зимы в Шитоучэне были тяжелыми. Бесконечный небосвод круглые сутки был затянут кружащимся белым снегом, он покрывал все живое, превращая весь край в царство холода.

– И то верно! Что же это за птица, что холода боится? – прыснула Хуаньпэй.

Завернув чернильный камень в платок, служанка разогревала его теплом своих рук.

За окном колыхнулся свет лампы, послышался звук шагов. Кого принесло сюда в такой холод? Хуаньпэй поспешно отложила чернильный камень и вышла встретить гостей.

– Госпожа Мэй, прибыла госпожа Мужун из Башни Радостных Голосов, принесла тушеной баранины! – с сияющим лицом вбежала она обратно через несколько минут.

Ее радость заразила Мэй Сюэи. Она подошла к двери и увидела завернутую в расшитую накидку персикового цвета Мужун Цзялянь с большим выпирающим животом. Поддерживаемая служанкой Амань, она зашла в покои, дрожа от холода. Полная Фэнъи вошла следом, держа глиняный горшок, от которого исходил чудный аромат.

– Ох, сестренка Мужун! Ты же теперь драгоценная супруга, да к тому же носишь императорского ребенка. Тебе ни в коем случае нельзя быть вот такой неосмотрительной!

Сюэи ласково взяла Цзялянь под руку и осторожно провела ее поближе к печи, где Хуаньпэй уже разместила кресло, покрытое шкурой леопарда. Госпожа и служанка действовали сообща, помогая Мужун Цзялянь расположиться.

– Мне давно следовало навестить сестрицу Мэй. Я знаю, что ты очень любишь баранину, а потому, как похолодало, я сразу приказала слугам потушить ее для тебя и принести, пока свежая, – неторопливо произнесла Цзялянь, ее дыхание слегка сбилось.

Озаренная пламенем печи, ее гладкая девичья кожа покрылась легким нежным румянцем, а по-детски наивное лицо ни капли не выдавало в ней беременную супругу.

– Спасибо, сестренка, за внимание ко мне. Я, как старшая, должна была за тобой ухаживать, но вот только у меня зимой руки и ноги мерзнут, слабость во всем теле. Сестренка юна, но уже такая заботливая и чуткая, ты очень растрогала меня.

На самом деле заботиться о Мэй Сюэи следовало бы Цинь Хуа из Дворца Долгой Осени, ведь, по-хорошему, Сюэи ей старшей сестрой приходилась, а в итоге ее опередила соперница. Мэй Сюэи прочувствовала, что Мужун Цзялянь хорошо знает, как вызывать у людей симпатию, но она так юна, наверняка ей кто-то подсказывает, как поступать. Словами Сюэи выразила благодарность, но в душе насторожилась.

– Сестрица, к чему эти церемонии? Ты ведь наверняка тоже заботилась о моей старшей сестре Мужун Цзятань. Даже и не знаю, что за судьба такая у дочерей рода Мужун – мы