Гарри Оппенгеймер: бриллианты, золото и династия - Michael Cardo

в частности Anglovaal, с самого начала диверсифицировали свою деятельность в промышленность, диверсификация произошла в основном в 1960-х и 1970-х годах. С 1960 по 1968 год стоимость промышленных предприятий Anglo в Южной Африке выросла примерно на 470 процентов, с 50 до 285 миллионов рандов.¹⁶ По словам Дункана Иннеса, марксистского картографа монополии Anglo, Anglo American создала новые монополии в различных отраслях производства и строительства и таким образом расширила свое влияние не только экономически, но и "политически и идеологически".¹⁷

Левые, придерживающиеся более полемических взглядов, в своем изображении Англо, как правило, сходились с распространителями мотива "Хоггенхаймера". Группа Оппенгеймера, по их мнению, была хищным, гидраголовым, гиперкапиталистическим монстром и оказывала чрезмерное политическое влияние. Разумеется, Anglo проникла в экономику, что позволило ей стать мощным политическим посредником в эпоху реформ. Вопрос о том, удалось ли ей добиться больших идеологических преимуществ перед расовыми националистами разных мастей - стадными мыслителями, превозносящими исполнительную власть центрального государства и не доверяющими рыночным силам, - более сложен. Тем не менее, экономическое превосходство Англо было достигнуто не только по воле случая. Защищенные внутренние рынки и ограничения на инвестиции за рубежом означали, что у группы не было другого выбора, кроме как диверсифицировать добычу полезных ископаемых и реинвестировать свою прибыль внутри страны. Жесткий валютный контроль способствовал концентрации собственности. Во второй половине 1980-х годов, когда международное давление с целью положить конец апартеиду усилилось, дезинвестиции со стороны американских и европейских компаний "голубых фишек" усилили эту тенденцию. Anglo поглотила бизнес Ford и большую часть бизнеса Barclays. В 1987 году четыре конгломерата, включая Anglo American и Rembrandt Антона Руперта, контролировали 83 процента всех компаний, зарегистрированных на Йоханнесбургской фондовой бирже (JSE).¹⁸ Только на долю Anglo приходилось 60 процентов общей рыночной капитализации JSE.⁹ В набросках к своим мемуарам ХФО утверждал, что поворот Anglo к производству поначалу не понравился ему "по темпераменту".²⁰ Будучи консерватором в душе, он сомневался, что горнодобывающая компания - особенно золотодобывающая - подходит для этой задачи. Тем не менее, по мере того как Anglo обретала уверенность за пределами своей зоны комфорта в горнодобывающей отрасли, а инвестиционные возможности росли как снежный ком, группа ненасытно расширялась. Расширение Anglo повлияло на ее общую слаженность, организационную структуру и устойчивость как семейного концерна. Тем временем к концу 1980-х годов газета New York Times сообщила, что "коллекция транснациональных корпораций Оппенгеймера" превосходит по размеру компании Nissan и Siemens.²¹

 

Промышленная империя Англо

 

Работа по закладке фундамента для растущей экспансии Anglo в промышленность велась в течение первых семи лет председательства HFO. В 1964 году в разделе своего ежегодного отчета, озаглавленном "За пределами традиционных областей", Оппенгеймер объявил о завершении строительства завода по производству низкоуглеродистого феррохрома в партнерстве со шведским стальным титаном Avesta Jernverks Aktieborg.²² Работы проводились дочерней компанией Anglo, Transalloys Limited. Это было одно из нескольких совместных предприятий с иностранными компаниями, которые предоставили Anglo доступ к передовым технологиям. По словам Оппенгеймера, "Англо" так "быстро распространялась в области вторичной промышленности", что корпорация создала новую финансовую и инвестиционную компанию, Anglo American Industrial Corporation (Amic).²³ Роль Amic должна была заключаться в консолидации промышленных активов "Англо". Почти одновременно, через компании Boart и Hard Metals, Anglo создала новую строительную компанию Amalgamated Construction and Contracting. Вступление корпорации в сектор коммерческой недвижимости - "в больших масштабах", по словам Оппенгеймера, - должно было быть продемонстрировано грандиозным проектом: строительством, совместно с South African Breweries, четырех кварталов в центральном деловом районе Йоханнесбурга в одно интегрированное здание.²⁴ Оно должно было стать Carlton Centre.

Вскоре после создания компании Amic сделала успешное предложение о покупке Scaw Metals, которая стала ее дочерней компанией. Под крылом Anglo бизнес Scaw разрастался. В 1966 году Anglo профинансировала строительство сталепрокатного завода стоимостью 10 миллионов рандов. Вскоре Scaw производила более десяти процентов мирового объема мелющих шаров. Благодаря ресурсам Anglo и постоянному руководству Грэма Баустреда, к 1969 году общие активы Scaw выросли до 40 миллионов рандов, а десять лет спустя компания оценивалась примерно в 90 миллионов рандов.²⁵ Scaw стала одним из ведущих прибыльных предприятий страны и экспортером с мировым именем. Она поставляла стальной прокат и литейную продукцию более чем в двадцать стран, а также поставляла на американский рынок вагоны для железнодорожных грузовых составов. Приобретение компанией Anglo компании Scaw было вызвано, в частности, ее планами по созданию Highveld Steel and Vanadium Corporation: ей был необходим опыт управления сталелитейным бизнесом, накопленный компанией Scaw. После нескольких серьезных проблем, возникших на этапе становления, Highveld Steel начала работать. К 1970 году Highveld стала четвертым по величине промышленным концерном в Южной Африке с активами стоимостью 138,4 миллиона рандов.²⁷ В том же году в Витбанк переехал Лесли Бойд, инженер-металлург шотландского происхождения, обладавший земным чувством юмора и большим опытом управления сталелитейными заводами в Австралии, Голландии и Индии. Он стал генеральным менеджером и управляющим директором Highveld. Под руководством Бойда корпорация развивалась с каждым днем.

Компания Anglo в партнерстве с британской компанией Davy United разработала завод Highveld в Витбанке. Общий производственный процесс стал инновацией в сталелитейном деле: он объединил и адаптировал существующие иностранные технологии.²⁸ Еще до того, как сталелитейный завод был запущен, Highveld заключила контракты с американскими и европейскими производителями ферро-ванадия. Все запланированное производство ванадия было рассчитано до конца 1971 года.²⁹ Iscor с трепетом наблюдала за развитием событий. В 1966 году государственный производитель стали подсчитал, что около 30 процентов его заказов приходится на компании, входящие в орбиту Anglo; вполне логично, что эти контракты будут перенаправлены в Highveld.⁰ По оценке HFO, переданной Гордону Уодделлу, чиновники Iscor настолько привыкли к своей монополии, что стали "эмоционально возбуждены нашим соперничеством".Однако Highveld была известной публичной компанией, и, по словам Оппенгеймера, было бы "совершенно невозможно с политической точки зрения", чтобы правительство пыталось испортить ее шансы.³² Тем не менее, он стремился не сжигать за собой мосты.

HFO был обеспокоен тем, что в апреле 1969 года кабинет министров демонстративно проигнорировал открытие Highveld - ни один министр не пришел на открытие завода в Витбанке, - и он решил действовать осторожно. В июле он встретился за обедом с генеральным директором Iscor Хансом Коетзее. На следующий день после их встречи он написал примирительное письмо. "Я убежден, что в национальных интересах, а также по обычным деловым соображениям, - писал он, - Highveld должна быть готова достичь дружеского взаимопонимания с Iscor, охватывающего всю сферу их взаимных интересов, и я, конечно, сделаю все возможное для этого"³³ Коэтзее не был настроен решительно. На самом