Трое в Долине - Юрий Никитин

— Ты... — прошептал он непослушными губами. — Как ты...оказалась здесь?

Она смотрела на него без страха, в карих глазах отражалиськолышущиеся ветви.

— Ты... — сказала она нерешительно, — тот герой, который недал принести меня в жертву?.. Я заблудилась, герой. Я не понимаю, где я.

Мрак чувствовал, как вздрагивает его голос, как дрожат руки,как неистово колотится сердце:

— Я знаю, где ты сейчас.

— Ты так много сделал для меня, — прошептала она. Ее кариеглаза не отпускали его мужественного, угрюмого лица. — Я не знаю, как тебя благодарить...

Он подошел ближе, взглянул в ее глаза. Она вскинула голову,такая маленькая и хрупкая в сравнении с его могучей фигурой. Ее лицо былобледным и чистым, как чистый ствол березки со снятой корой, а губы от усталостипосерели.

— Я сделаю для тебя все, что смогу, — ответил он тихо.

— Что?

— Я оборотень, — сказал он горько. — Все, что я могу вэтом... мире... это распознать другого оборотня.

Она отшатнулась, но карие глаза ее остались такими же, дажене мигнули. Мрак взял ее за плечи. Пальцы ощутили нежные девичьи плечи, но онзаставил себя стряхнуть наваждение, и ладони почувствовали твердое прогретоесолнцем дерево.

— Я узнал, — произнес он с тоской. — Теперь ты должнавернуться.

Она все еще смотрела ему глаза, в голосе было недоверие:

— Ты... не скажешь Слово?

— Нет.

— Тогда... ты позволяешь мне?

— Иди, — сказал он, в горле прокатился ком, он проглотил сусилием и повторил, — иди. Возвращайся к своим.

Тонкая девичья фигурка грациозно колыхнулась, Мракостановившими глазами смотрел, как она проплыла через поляну, исчезла на миг задеревом, снова показалась, чистая и гибкая, нежная в незащищенной юности, ивеликим усилием напоминал себе, что это личина, видимость. Так можно обманутьпростодырого Таргитая, даже умника Олега, но не оборотня, не оборотня...

Женская фигура придвинулась к старому исполинскому дубу впять обхватов, приподнялась на цыпочках, ее тонкие руки, которыми задушила бы слегкостью, позволь обнять себя, обхватили ствол... и Мрак с острой больюувидел, как начала медленно врастать в коричневый ствол, сливаться с ним,принимая цвет дерева...

Не понимая, зачем идет следом, он подошел к дубу, потрогалтвердый наплыв, который все еще можно было принять за девичью фигуру. Подладонью твердо и холодно, но внезапно он ощутил нежное легкое щекотание, словнодерево... или та часть дерева, что пыталась его погубить, молча ответило.

Сквозь серый пепел просвечивали багровые угли. От них шелсильный, мощный, упругий жар, сухой и бодрящий. Могли долго вот так греть,могли передать скрытое в них пламя полуобугленным головешкам, что совсем рядом,но воздух тих, как в болоте, некому сдуть давящий пепел, и угли гаснутбесславно...

Так и люди, подумал Олег невесело. И сила есть, но нетветра, и люди угасают. Как угасли бы и мы, если б нас не выгнали из деревни.

По спине прошел озноб. Но если все устроится, будут онижить-поживать, добро наживать, отрастят животы, растолстеют?

С поляны несся треск, хруст стеблей, сопенье. Таргитайкувыркался, скакал как лошаденок, бегал вдоль деревьев, раздвинув руки. Из-заскалы вышел Мрак, еще более угрюмый, чем обычно, плечи повисли, и, что самоепугающее, у пояса не болтались ни толстые барсуки, ни гуси, ни даже зайцы,которых везде видимо-невидимо.

Под нависшими бровями, что скрывали темные пещеры глаз,блеснули злые искорки:

— Что с нашим дураком?

— Просто человек, — ответил Олег, он внимательновсматривался в напряженное лицо оборотня. — Просто человек...

— Совсем рухнулся?

— Дурней уже некуда, — успокоил Олег. — Он может толькоумнеть. Просто аиста увидел.

А Таргитай прислонился к дубу и потерся спиной, взял землю ибросил через голову, поплевал и посмотрел на крону, подержался за голенищасапог, а Олег хмуро отвернулся. Можно, конечно, проделывать все это, чтобы неболеть горлом, не страдать животом, стать богатым, не видеть змей, не бытьбитым дивом и не кусаемым злой собакой, но за всем не уследишь, а быть рабомдаже пролетевшего аиста не хотелось. Только вот как сказать это Таргитаю, еслисам понимает смутно, как сквозь туман в голове, не может еще оформить в ясныеслова самое простое.

— У нас еще остался хлеб, — сообщил он. — Много ли человекунадо?

— Человеку надо много, — буркнул Мрак. Он сел возле костра,насупленный и чем-то расстроенный. — Человеку надо все.

— Зачем?

— Не знаю. Но на меньшее никто не соглашается... Не былозайцев, не было!

— Да я не спрашиваю, — успокоил Олег. — Мы и так едим каждыйдень. А то и не по разу.

— Все зайцы попрятались в воду, — объяснил Мрак неохотно, —а у меня только лук вместо невода. Сидят на дне, пальцами в мою сторону тычут,смеются! Мне ж видно, вода прозрачная. Пришлось вернуться.

Олег сперва вытаращил глаза, потом в них появилась тревога:

— Мрак, ты не ударился головой?

— Нет, — огрызнулся он.

— Давай, лоб посмотрю... Ссадина на виске! Тебя неподташнивает?

— И на кислое по утрам не тянет, — огрызнулся Мрак. — Боги,что за человек...

Таргитай подбежал довольный, чуть запыхавшийся, щекикрасные, как маков цвет, глаза блестят от счастья, теперь будут и деньги, испина не заболит, с ходу заступился:

— Это наш Олег! Ты что, не видишь?

Мрак сказал с досадой:

— Что Олег, вижу. Но не знаю, когда поймет, почему повязкасползла. То ли мир перевернется, то ли... не знаю, не знаю.

— Только бы черепаха не сдохла, — сказал Таргитай озабоченно.

— Какая еще черепаха?

— Откуда я знаю? Но когда Олег о ней говорит, весь белеет.

Олег в самом деле побледнел, плечи зябко передернулись. Мракподнял голову, ноздри затрепетали:

— Так это он дождь чует. Ого, какая туча прет!

Со стороны леса быстро скользила одинокая туча, темная,страшно изогнутая в виде исполинской наковальни. И хотя двигалась не по земле,а по небу, в ней чувствовалась такая немыслимая тяжесть, что Олег вспотел отстраха, пытаясь понять, как такие массы льда, а там точно град, держатся ввоздухе, не падают?.. А посыплются им на головы, когда станут с голубиное яйцо?