Пелагия и красный петух - Борис Акунин

– Что вас связывает с штабс-ротмистромРацевичем?

– Он мой любовник, – ответил граф без секундыпромедления. – То есть был любовник... Я полгода его не видел и никакихсведений не имел – до вашего появления.

– Так я вам и поверил! Ведь это вы внесли занего залог!

– Ничего подобного. С какой стати? Если я закаждого из своих любовников буду платить по пятнадцати тысяч, всего состоянияЧарнокуцких не хватит.

– Не вы?! – С прокурора разом слетел кураж. –Не вы?! А... а кто же?

Граф пожал плечами.

Версия номер три, столь блистательно возникшаяна обломках двух предыдущих, рухнула. Время потрачено впустую! Опять получилсяпшик!

– На вас лица нет, – нервно сказал владелецзамка. – Выпейте еще вина. Честное слово, я не знаю, кто выкупил Рацевича.Бронек не сказал.

Когда до прокурора дошел смысл последнейфразы, он спросил:

– Значит, вы с ним виделись после егоосвобождения?

– Только один раз. Он держался загадочно,говорил непонятное. Был очень важен. Говорил: «Выкинули Рацевича, как рваныйбашмак. Ничего, господа, дайте срок». У меня создалось ощущение, что под«господами» он имел в виду своих начальников.

– Еще что? Да вспоминайте же, черт бы васвзял!

От крика Чарнокуцкий вжал голову в плечи,заморгал.

– Сейчас-сейчас. Он очень туманно изъяснялся.Будто бы его навестило в тюрьме какое-то значительное лицо. Это он так сказал:«Значительное лицо, очень значительное». Ну а потом за него внесли деньги. Воти всё, что я знаю...

Сзади раздался шум.

Бердичевский обернулся и увидел, чтоподстреленный лакей, воспользовавшись тем, что о нем забыли, поднялся иполусогнувшись бежит по направлению к гостиной.

– Стой! – ринулся за ним прокурор. – Убью!

Филип рухнул ничком, закрыл голову руками.

– Кровь вытекает! Моченьки нет! Помираю!

И снова донесся стук бегущих ног – теперь ужес другой стороны.

На сей раз Матвей Бенционович не успел. Увиделлишь, как фигура в черном халате, блеснув серебряным драконом на спине,выскальзывает в дверь. Лязгнул засов, и главный пленник был таков.

– Лежи, скотина! – рявкнул статский советникна слугу и ринулся вдогонку за графом.

Подергал дверь – тщетно.

Тогда подбежал к столу, выволок из-под негоКешу.

– Что за той дверью?

– Кабинет.

– Слуг оттуда вызвать можно?

– Да. Там электрический звонок. И внутреннийтелефон...

Бердичевский и сам уже слышал пронзительнуютрель звонка и истеричный голос магната, кричащего что-то не то в трубку, не топросто из окна.

– Слуг в замке много?

– Человек десять... Нет, больше.

А патронов только шесть, подумал МатвейБенционович, но не панически, а деловито.

Подбежал к окну, увидел внутренний двор. Издальнего конца бежали какие-то тени. Бросился на другую сторону – там чернеллес, а внизу поблескивала вода

Распахнул раму, высунулся.

Да, это ров. Высоконько. Ну да выбора нет.

Вскарабкался было на подоконник, но кое-чтовспомнил – спрыгнул обратно.

Сначала подбежал к двери в гостиную, запер еена ключ. Потом схватил за лацканы Кешу.

– А ну-ка, юноша, отдавайте деньги. Вашагипотеза не подтвердилась.

Блондин дрожащей рукой протянул прокурору весьбумажник. Матвей Бенционович вынул свою сотенную.

Послышался топот ног, дверь затряслась – в неетолкались плечами.

Оглядев напоследок комнату, Бердичевскийцапнул со стола недопитую бутылку и лишь после этого вернулся к окну.

В дверь размеренно колотили чем-то тяжелым. Сфиленки отлетела золоченая завитушка.

Поскорей, чтоб не успеть испугаться, прокуроршагнул в пустоту.

– Ы-ы!!! – вырвался из его горла отчаянныйкрик, а в следующую секунду рот пришлось закрыть, потому что статский советникс головой ушел в пахучую черную воду.

Ударился ногами о мягкое дно, оттолкнулся,вынырнул.

Выплюнув склизкую тину, запрыгал к берегу.Плыть было невозможно, потому что в одной руке Бердичевский держал бутылку, вдругой – «лефоше». Пришлось скакать наподобие кузнечика: толкнулся ногами,глотнул воздуха, снова ушел с головой. Правда, глубина была небольшая, кистирук оставались над поверхностью.

Скачков в пять-шесть добрался до мелкогоместа. Наткнулся костяшками пальцев на что-то скользкое, круглое, податливое –и заорал в голос, вспомнив о болотной гадине. Но ни бутылку, ни револьвер невыпустил.

Слава Богу, это была не змея – старые,размокшие бревна, которыми оказались выложены стенки рва.

Бердичевский кое-как уперся ногой, вылез изводы и дополз до кустов. Только тогда оглянулся на замок.

В освещенном окне (и вовсе не так уж высоко,как казалось сверху) торчали две головы, потом между ними влезла третья.

– Догнать! – послышался голос графа. – Тысячурублей даю!

Сил бегать по ночному лесу у прокурора не было– полет из окна и прыганье в воде порядком поубавили в нем пыл к физическимупражнениям. Следовало остудить в слугах прыть, пусть сообразят, что жизньдороже тысячи целковых.

Матвей Бенционович вылил из револьверногоствола воду и дважды пальнул в стену.

Головы из освещенного прямоугольниканемедленно исчезли.

– Лампы гаси! – истошно крикнул кто-то. – Емунас видно! Убьет!

Свет в гостиной, а затем и во всем второмотаже погас.

Ну то-то.

Продравшись через кусты, мокрый и грязныйпрокурор спустился на мощеную дорогу. Отхлебнул из горлышка, припустил рысцой –чтобы согреться.

Бежать вниз было легко и приятно. Шагов сполста одолеешь – и глоток. Еще полста шагов – еще глоток.

Настроение у статского советника было просточудесным.