Вельяминовы. За горизонт. Книга 4 - Нелли Шульман

Они хотели пожениться, но не успели…  – Генрик решил, что неизвестная ему мать Магдалены скормила девочке слезливую историю:

– Ей не хотелось признаваться в связи с иностранным рабочим, например, французом. Отсюда у фрейлейн Брунс ее живость. Она словно шампанское, а не пиво, как трудяги немки, вроде Адели…  – половина немецкой крови в жене делала ее, по мнению Генрика, очень организованной:

– Но и унылой тоже, – вспомнив ночи с женой, он сдержал зевок, – от нее нечего ожидать большего, чем обязательная программа, если можно так сказать…  – ему хотелось чего-то нового:

– У малышки блестят глаза, когда она на меня смотрит, девчонка часто дышит. Время пришло, нечего затягивать…  – он подвинул фрейлейн тарелку с канноли:

– Попробуйте, это сицилийское пирожное…  – Генрику пришло в голову, что можно поиграть в кафе:

– Всем известно, что после деловых встреч я люблю играть в отелях или ресторанах. Луиджи мне не откажет. Даже здешний никудышный инструмент годится, чтобы очаровать малышку…  – Генрик подмигнул девушке:

– Я знаю, что вы танцуете тарантеллу…  – Магдалена, покраснев, накрутила на палец прядь темных волос:

– Да, в «Паяцах» поселяне веселятся на площади…  – Генрик положил руку на ее тонкие пальцы:

– Сейчас вы услышите живую музыку, фрейлейн Брунс…  – девушка ахнула, – тарантелла Шопена, только для вас…  – Генрик поднялся:

– Я найду сеньора Луиджи, договорюсь насчет пианино…  – Магдалена тоже встала:

– Вы меня балуете, маэстро Авербах…  – девушка смутилась:

– Скажите, где здесь…  – Генрик указал себе за спину:

– Вниз по лестнице и налево. Когда вы вернетесь, я буду за роялем, моя дорогая муза…  – вежливо склонив голову, он пропустил девушку к узкой лестнице. Зашуршав пышной юбкой, Магдалена скользнула взглядом по светловолосому юноше, сидящему в дальнем углу:

– Он вроде был с приятелем, тот на меня глазел. Неужели я все-таки нравлюсь маэстро…  – щеки запылали, девушка зацокала каблуками по шатким ступенькам.

Адольф тоже заметил хорошенькую девчонку и ее спутника. Он узнал жида, музыканта, приглашенного на виллу к деловому партнеру дяди, швейцарскому дельцу, месье Вале:

– Я и так понял, что они с женой в городе, я видел афиши. Мы идем на «Волшебную флейту», – юноша спокойно ел мороженое, – но никакой опасности нет, для него я Ритберг фон Теттау, наследник аристократического рода, племянник богатого бизнесмена, как говорят американцы…

Девчонка напомнила Адольфу Клару. Сначала он даже подумал, что музыкант явился в кафе с родственницей:

– В ней есть что-то жидовское, – решил Адольф, – хотя я неправ насчет Клары. Клара темноволосая, но она истинная арийка. Мой отец, фюрер, тоже был темноволосым…

Адольфу, тем не менее, нравилось его сходство с покойным дядей Отто. Сохранившиеся фотографии семьи фон Рабе дядя держал в банковской ячейке:

– Но даже там нет его собственных снимков, – вздохнул Адольф, – по соображениям безопасности, дядя все уничтожил. Хотя, если судить по архивным материалам, он совершенно не похож на себя прежнего…

Архивные материалы, съемку казни предателей, поднявших руку на фюрера, хроники расстрелов евреев и партизан, обучающие фильмы, сделанные гестапо, в Швейцарию поставлял адвокат Краузе. На каникулах Адольф любил смотреть пленки. Не желая обременять охранников, он сам управлялся с проектором. Юноша проследил глазами за стройной спиной девки:

– Жид выжил в Аушвице, а теперь он чувствует себя в Германии, как дома. Девка ему не родня, он за ней приударяет, а еще женатый человек. Жиды все одинаковы, они падки на ариек. Хотя, судя по ее лицу, в рейхе ее бы отправили в концлагерь не только за связь с евреем. Она и сама полукровка…  – Адольф гордился чистотой их рода:

– Британцы тоже близки к арийцам…  – вспомнив о лондонском брате, он поморщился, – но они променяли героизм на торгашество, как итальянцы и французы. Англичане хитры и себе на уме, им нельзя доверять. Мистер Холланд соблазнил маму, использовал ее для побега и был таков…  – дядя рассказал ему о появлении на свет его старшего брата:

– Я найду его, поговорю с ним, – обещал себе Адольф, – у меня не так много родственников, чтобы ими разбрасываться…  – в его будущей политической карьере поддержка Британии оказалась бы очень кстати:

– Но о фюрере, моем отце, ему ничего знать не надо, – Адольф отставил пустую вазочку, – как до поры до времени не надо об этом знать Фредерике…

В университет Гейдельберга юноша собирался поступать со своими документами, но для будущего визита в Израиль и работы в кибуце, дядя обещал ему не вызывающий подозрений паспорт:

– Не аргентинский, – задумался Максимилиан, – твой испанский еще не так свободен, Моссад может тобой заинтересоваться. В Аргентине, как ты знаешь, живет много членов движения. Нет…  – дядя пощелкал пальцами, – мы обеспечим тебе швейцарские или австрийские бумаги…  – с ними Адольф должен был изучать языки и работать в кибуце:

– Найти Фредерику, влюбить ее в себя…  – он облизал губы, – привезти ее в Европу и открыть ей правду. Германия встретит овациями нового канцлера и его очаровательную жену…  – он не сомневался, что дочь дяди захочет вернуться в настоящую семью:

– Жиды украли ее у немецкого народа, лгали о ее происхождении. Она будет счастлива обрести исконную арийскую кровь…  – следуя заветам покойного дяди Отто об арийской диете, Адольф только изредка позволял себе табак, алкоголь или сахар:

– Но сейчас можно, – успокоил он себя, – я на отдыхе, каникулы только начались…  – юноша взглянул на часы:

– У Штрайбля медвежья болезнь, – усмехнулся он, – я ему сказал, чтобы он ни о чем не волновался. Я начну с девчонками, а он ко мне присоединится…

Адольф решил сводить приятеля в один из многочисленных зальчиков в переулках у Реепербан, где показывали порнографические ленты:

– Возьмем отдельный кабинет, к заказу прилагаются девчонки и выпивка. Алкоголь они продают с большой наценкой, но ладно, ничего не поделаешь…  – он услышал возмущенный, девичий голос:

– Оставь меня в покое, мерзавец! Убери руки! На помощь, кто-нибудь…  – Адольф вскочил:

– Проклятый идиот Штрайбль к ней полез. Я видел, как он на нее глазел. Ему в голову джин ударил. Не надо было его подпускать к гостиничной выпивке…  – Адольф не успел нырнуть в темный провал лестницы. Маэстро Авербах пронесся по залу:

– Сейчас Штрайбль получит по заслугам, – юноша успокоено сел на место, – так ему и надо. Мне незачем вмешиваться. В опере мы не пойдем за кулисы, в зале жид меня не разглядит, а здесь он меня вспомнит…  – дядя всегда учил Адольфа осторожности. Снизу донесся жалобный вскрик. Адольф откинулся на спинку диванчика:

– Придурок поймет, что не со всеми девчонками можно распускать руки…  – сбежав по лестнице, Генрик встряхнул парнишку, пытавшегося обнять испуганно прижавшуюся к стене фрейлейн Магдалену:

– Пошел вон отсюда, мразь, – гневно сказал Авербах, – это тебе на дорожку…  – подросток схватился за разбитый нос. Повернув его спиной, Генрик дал парню хорошего пинка под зад. Пролетев к лестнице, юноша поплелся наверх:

– Он просто напился, – сказал Генрик, – не обращайте на него внимания, фрейлейн Магдалена…  – девушка прерывисто дышала, серые глаза блестели:

– Вы… вы такой смелый…  – шагнув вперед, она неловко коснулась губами щеки Авербаха:

– Спасибо вам, маэстро…  – Генрик велел себе:

– Не торопись. Она придет на вечеринку. Там я приглашу ее поехать на целый день на море. На день и на ночь…  – он поцеловал нежное запястье:

– Я служил в армии и участвовал в танковом бою, – смешливо заметил Генрик, – я могу справиться с пьяным хулиганом, дорогая фрейлейн. Пойдемте…  – он все не отрывался от руки девушки, – я все-таки сыграю Шопена, только для вас…

Услышав частый стук сердца малышки, Авербах уверенно подал ей руку: «Станьте моей музой, Магдалена».

Сабина сама приготовила мужу кофе.

Ловко управившись с итальянской машинкой, посыпав молочную пенку корицей, она взялась за баночку