Вельяминовы. За горизонт. Книга 4 - Нелли Шульман

я нужна Инге, особенно сейчас. Надо оставаться с ним до конца…  – утреннее солнце играло в его рыжих волосах. Неслышно приоткрыв дверь, Сабина взглянула на потрепанную рубашку мужа:

– Он, как и я, ничего не выбрасывает. То есть я не выбрасываю, я слежу за его одеждой…  – осторожно ступая по паркету, она опустила руки на плечи Инге. Сабина вдохнула знакомый запах кедра, крепкого табака, кофе. Инге, встрепенувшись, попытался подняться. Сабина усадила его на место:

– Я тебя люблю, – шепнула девушка, – буду любить всегда. Хочешь, я буду рядом, когда ты позвонишь тете Марте. Потом я схожу с тобой на Набережную…  – Инге уткнулся в мягкую ткань ее халата. Слезы потекли по лицу, он неразборчиво пробормотал:

– Да. Прости меня, любовь моя, прости, пожалуйста…  – маленькая ладонь с твердыми от иглы кончикам пальцев ласково стерла его слезы:

– Ничего, – Сабина улыбнулась, – ничего, милый. Не бойся, я здесь, я с тобой.

– Добрый вечер, Гамбург, – зачастил ведущий, – с вами программа легкой музыки. Давно ли эти парни бренчали на гитарах в клубе «Кайзеркеллер»? Теперь они завоевывают ливерпульские залы. Впереди Лондон и, кто знает, может быть, остальной мир…  – диджей присвистнул:

– Держу пари, что волшебная вечеринка на следующей неделе не обойдется без этой песни. «Бесаме мучо», целуйте своих девчонок, ребята…

Перевесившись из окна третьего этажа, Адольф Ритберг фон Теттау ловко плюнул на жестяную крышку мусорного бака. Гостиная номера люкс выходила на задний двор гостиницы «Талия». Подростки распахнули окно, чтобы покурить:

– Жаль, что балкона нет, – посетовал Адольф, – но ничего, и так обойдемся…

Над Гамбургом простиралось весеннее небо. Вода отражала блики заходящего солнца, звонили колокола церквей. Адольф проследил глазами за порскнувшим от мусорного бака котом:

– Скука, – он затянулся американской сигаретой, – мы могли не уезжать из школы или с дядиной виллы. В Сан-Паули играют рок, девчонки прихорашиваются для танцев, а мы сидим здесь…  – герр Штрайбль и герр Краузе поехали на деловой обед в дорогой ресторан на набережной Эльбы. Герберт поднял темноволосую голову от яркого журнальчика. Такие вещи в школе запрещались:

– К дяде Адольфа на семейную виллу их тоже не потащишь…  – подросток заинтересованно хмыкнул, – хорошо, что в Цюрихском аэропорту наземные службы не водили нас за ручку…  – парням выдавали щедрые карманные деньги. Оставив приятеля в кафе, Адольф принес из киоска несколько изданий с девушками в бикини на обложках:

– На разворотах купальников нет, – смешливо сказал Адольф, уперев палец в фото, – только надо все как следует спрятать. Иначе твой папа взовьется до небес…  – журнальчики прилетели в Гамбург в саквояже младшего Ритберга фон Теттау:

– Одно название, что младший, – подумал Герберт, – ему всего четырнадцать, а старшие парни смотрят ему в рот…

Адольф Ритберг фон Теттау в школе считался чуть ли не богом. Высокий, светловолосый мальчик носил форму с изящной небрежностью. Его носовые платки помечала искусная монограмма: «А.Р.Т.», вкупе с семейным гербом. После каникул Адольфа привозил к воротам школы низкий лимузин с затемненными окнами:

– Он царит на теннисном корте, он капитан футбольной команды, староста своего года, – восхищенно подумал Герберт, – он знает арабский язык…  – Адольф не распространялся о своих путешествиях, но в школе видели его южный загар:

– Мой дядя ведет дела с Ближним Востоком и Африкой, – объяснил подросток, – он берет меня с собой в поездки…  – три раза в неделю Адольф отправлялся в Цюрих, заниматься арабским языком, с университетским преподавателем:

– Но он свой парень, не заносчивый, – весело подумал Герберт, – ребята делают ему заказы и он всегда протаскивает в школу сигареты и выпивку…  – сын Штрайбля оценил и виллу семейства Ритберг фон Теттау. По сравнению с монолитом из стекла и мрамора, альпийское шале Штрайблей казалось деревенской лачугой:

– У его дяди нет кружевных салфеточек, как у мамы…  – усмехнулся Герберт, – такие интерьеры снимают в журналах…  – Адольф провел его в гостиную со шкурами тигров и коврами семнадцатого века, с картинами Матисса и африканской скульптурой:

– Это прислал папин друг, сеньор Гутьеррес, из Пунта-Аренаса…  – Адольф показал Герберту южноафриканскую маску, – это мы привезли из Парагвая…  – он махнул в сторону шкуры ягуара. К четырнадцати годам Адольф успел навестить и Саудовскую Аравию с Марокко:

– Он унаследует бизнес дяди, как я встану в главе папиной конторы, – подумал Герберт, – но господин Ритберг фон Теттау занимается интересными делами, а не просиживает штаны за скучными папками…  – Адольф объяснил, что его дядя Алоиз консультант по вопросам безопасности. Герберт не видел старшего Ритберга фон Теттау. Господин Алоиз пребывал в деловой поездке. На вилле Ритбергов распоряжались молчаливые мужчины с военной выправкой:

– Дядины охранники, – пояснил Адольф, – то есть и мои тоже…  – охранники и довезли подростков до Цюрихского аэропорта:

– Еще все лето сидеть в Италии, – недовольно подумал Герберт, – ходить на мессу каждое воскресенье, слушать, как мама сплетничает о знаменитостях…  – фрау Матильда любила читать светские страницы газет, – но ничего, на вилле Ферелли хотя бы есть море…  – Адольф, по его словам, тоже отправлялся с дядей на море:

– То есть он летит в Саудовскую Аравию, на море Красное…  – повернув журнал к приятелю, Герберт поинтересовался:

– Они все так делают…  – отхлебнув из фляги джина, позаимствованного в баре номера, Адольф кивнул:

– Делают. Если не делают, то можно их заставить…  – Герберт предполагал, что у приятеля все случилось:

– Не зря он в Цюрихе купил эти вещи…  – парень понял, что покраснел, – интересно, у него было что-то с Кларой…  – Адольф показал ему фото темноволосой девчонки:

– Она мой друг, мы переписываемся по-испански, – серьезно сказал подросток, – Клара тоже хочет быть историком, то есть антропологом. Она будет изучать южноамериканских индейцев…  – Герберт решил о таком не спрашивать:

– Во-первых, Адольф о ней говорит уважительно, а во-вторых, она католичка, приличная девушка…  – ткнув в пепельницу сигаретой, Адольф соскочил с подоконника:

– Ноги в руки, Штрайбль, – скомандовал парень, – меняем рубашки, берем все необходимое, – он подмигнул приятелю, – и вперед, в Сан-Паули. Смешно приехать в Гамбург и провести все время в гостинице, слушая радио…  – Герберт помялся:

– Но что скажут папа и герр Краузе…  – Адольф закатил глаза:

– Ты слышал, у них не только обед, но и карточная игра. Они вернутся после полуночи, а сейчас едва пробило семь вечера. Возьмем такси и все успеем…  – стоя у зеркала, подросток улыбнулся своему отражению:

– Найдем девиц, – распорядился он, – деньги у меня есть, а в Сан-Паули больше ни о чем не заботятся. Хватит изучать картинки, – он выдернул журнал у Герберта, – пора приступать к практике, господин Штрайбль-младший…  – расхохотавшись, Адольф пошел в ванную.

Медный купол церкви святого Михаила сверкал в закатном солнце.

Вереница такси и частных машин медленно ползла в сторону освещенной неоновыми огнями Реепербан. Покрутив рычажок радио, водитель покосился на двух парней, севших в его машину рядом с гостиницей «Талия»:

– Богатенькие сынки, – хмыкнул шофер, – видно, что у них денег куры не клюют. Они не местные, местные бы поехали на метро…  – темноволосый юноша говорил с баварским акцентом:

– Светлый вообще не немец, то есть немец, но из Швейцарии, – решил шофер, – он объясняется на хохдойч, но швейцарский говор у него все равно слышен…

Часы у швейцарца были золотые, сигареты он держал в таком же портсигаре. Пассажиры решили обойтись без пиджаков и галстуков:

– На Реепербан галстуки и не нужны, – весело подумал водитель, – в наши клубы пускают хоть голым, только бы клиент платил. Впрочем, голыми скорее выпускают…  – пробка встала намертво. В отвернутое стекло просунулась ловкая рука:

– Только у нас, – затарахтел паренек, по виду ровесник пассажиров, – стриптиз нон-стоп…  – он бойко выговаривал английские слова, – развлечения круглые сутки, приватные танцы, массаж, комнаты отдыха, первая выпивка за счет заведения…  – он сунул яркую афишку одному из парней:

– Заходите, ребята, не пожалеете. Девочки у нас заводные, заскучать не дадут…