Ангелы и Демоны - Дэн Браун

Проходя по огромной площади, Лэнгдон подумал о том, чтоБернини сумел добиться того эффекта, которого требовал от него Ватикан, поручивему эту работу. Великому художнику вполне удалось заставить каждого, ктовступал на площадь, «ощутить свое ничтожество». Лэнгдон, во всяком случае,чувствовал себя в этот момент существом совсем крошечным.

— Теперь к обелиску? — спросила Виттория.

Лэнгдон кивнул и двинулся через площадь налево.

— Сколько времени? — спросила девушка. Она шагалабыстро, но в то же время расслабленно, так, как ходят туристы.

— Без пяти…

Виттория ничего не сказала, но Лэнгдон почувствовал, каквдруг сжались пальцы, держащие его руку. Пистолет по-прежнему оттягивал карман,и ученый надеялся, что Виттория не захочет им воспользоваться. Он не мог себепредставить, как можно достать оружие в центре площади Святого Петра и наглазах всей мировой прессы прострелить коленную чашечку убийцы. Впрочем,инцидент, подобный этому, явился бы сущей мелочью по сравнению с публичнымклеймением и убийством кардинала.

Воздух, думал Лэнгдон. Второй элемент науки. Он пытался представитьсебе способ убийства и то, как может выглядеть клеймо. Ученый еще раз осмотрелгранитный простор площади, и она показалась ему пустыней, окруженной со всехсторон швейцарскими гвардейцами. Лэнгдон не видел, как может скрыться отсюдаассасин, если действительно решится осуществить задуманное.

В центре площади высился привезенный Калигулой из Египтаобелиск весом в триста пятьдесят тонн. Монолит поднимался к небу на восемьдесятодин фут, и его имеющую вид пирамиды вершину украшал пустотелый металлическийкрест. На крест еще не упала тень, и он сверкал в лучах заходящего солнца. Этоказалось чудом… Считалось, что внутри его хранится частица того самого креста,на котором был распят Христос.

По обе стороны от обелиска, соблюдая полную симметрию,красовались два фонтана. Бернини придал площади форму эллипса, и историкиискусства утверждали, что фонтаны находятся в фокусах этой геометрическойфигуры. Лэнгдон всегда считал подобное расположение всего лишь причудойархитектора и до этого дня о ней не задумывался. Теперь вдруг оказалось, чтовесь Рим заполнен эллипсами, пирамидами и иными удивительными геометрическимиформами.

На подходе к обелиску Виттория замедлила шаг. Она с силойвыдохнула воздух, как бы приглашая Лэнгдона успокоиться вместе с ней. Лэнгдон попыталсясделать это, опустив плечи и несколько расслабив решительно выставленную впереднижнюю челюсть.

Где-то здесь, на площади Святого Петра, рядом с тянущимся кнебу обелиском и в сени самого большого в мире собора, находился вделанный вгранит мостовой белый мраморный эллипс, созданный гением Бернини, — второйалтарь науки.

* * *

Гюнтер Глик вел наблюдение за площадью, находясь в тениокружающей ее колоннады. В любой другой день он ни за что бы не обратилвнимания на мужчину в твидовом пиджаке и девушку в шортах цвета хаки. Парочканичем не отличалась от всех остальных любующихся площадью туристов. Но этотдень никак нельзя было назвать обычным. Это был день таинственных телефонныхзвонков, мертвых тел, с ревом носящихся по Риму машин и мужчин в твидовыхпиджаках, взбирающихся на строительные леса безо всякой видимой причины. Гликрешил проследить за этой парочкой повнимательнее.

Гюнтер посмотрел на другую сторону площади и увидел тамМакри. Он направил ее наблюдать за мужчиной в твиде и девицей в шортах спротивоположного фланга, и Макри точно последовала его указаниям. Чинитавальяжно шагала, небрежно неся в руках камеру, но, несмотря на попыткуизобразить скучающую представительницу прессы, она, как с сожалением отметилГлик, привлекала к себе больше внимания, чем они рассчитывали. В этом углуплощади других репортеров не было, и туристы то и дело косились на камеру сознакомым всему миру сокращением Би-би-си.

Материал, на котором им удалось запечатлеть загрузку гологомертвого тела в багажник «альфа-ромео», передавался в этот момент измикроавтобуса в Лондон. Гюнтер знал, что над его головой сейчас летятэлектронные сигналы, и его очень интересовало, что скажут редакторы, увидевполученные кадры.

Он сожалел о том, что им с Макри не удалось добраться дотрупа раньше, чем в дело вступили военные в штатском. Он знал, что сейчас та жесамая армия, веером рассыпавшись по площади, ведет за ней наблюдение. Видимо,ожидались какие-то очень серьезные события.

Средства массовой информации есть не что иное, как пособникианархии, припомнил он слова убийцы. Глик опасался, что упустил свой шанссовершить прорыв в карьере. Он бросил взгляд на автомобили прессы в другомконце площади, а затем возобновил наблюдение за Макри, шагавшей по площадинеподалеку от таинственной парочки. Что-то подсказало Глику, что опасатьсянечего и он все еще в игре…

Объект своего поиска Лэнгдон разглядел, не дойдя до негодобрых десять ярдов. Белый мраморный эллипс Бернини, известный как WestPonente, выделялся на фоне серого гранита площади, несмотря на то что его то идело заслоняли фигуры туристов. Виттория тоже увидела эллипс и сильнее сжаларуку Лэнгдона.

— Расслабьтесь, — прошептал американец. —Проделайте ваше упражнение, именуемое «пиранья».

Виттория тут же ослабила захват.

Вокруг них шла совершенно обычная жизнь. По площадислонялись туристы, монахини болтали, стоя в тени колонн, а у подножия обелискакакая-то девчушка кормила голубей.

Лэнгдон не стал смотреть на часы, он и без того знал, чтоназначенный час почти наступил. Каменный эллипс вскоре оказался у их ног, ониостановились, не демонстрируя внешне никакой озабоченности. Пара обычныхтуристов, изучающих не очень известное и не очень их интересующее произведениеискусства.

— West Ponente, — прочитала вслух Виттория надписьна белом камне.

Лэнгдон посмотрел на барельеф и неожиданно осознал всюстепень своей невежественности. До него только сейчас дошло значение этоготворения Бернини, несмотря на то что он много раз видел West Ponente как вкнигах по искусству, так и во время своих многочисленных посещений Рима.

Теперь он все понял.