Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон

пор остается одной из моих любимых тем. В том году Дайя описалась.

Теперь она берет с собой дополнительную смену одежды, и я каждый раз ее дразню.

– Ты готова? – спрашивает она, в последний раз подкрашивая ресницы.

– Девочка, я родилась готовой. Пойдем писаться.

– Сучка, – бормочет она, но я едва слышу это за своим злобным гоготом.

«Сатанинские связи» – одно из моих любимых мест в мире. Ночью ярмарка оживает смехом, криками ужаса и восторга и воплями радости от жареной еды.

Шагнуть на площадку, заставленную домами с привидениями, карнавальными аттракционами и фургончиками с едой, – все равно что попасть в чистую статическую энергию.

Нас с Дайей сразу же затягивает в толпу. Уже пять часов, стоит кромешная тьма, и в толпе начинают мелькать кое-какие монстры.

Мой взгляд цепляется за девушку в костюме сломанной куклы, которая сидит на скамейке и с удовольствием ест сэндвич с сырным бифштексом. Я чуть не плачу, от запаха жареного мяса у меня выступают слюнки.

Я пихаю Дайю локтем и указываю на нее.

– Она одета как кукла.

Дайя хмыкает, и мы обе оглядываем дома. Они еще не подсвечены, но некоторые из них позволяют понять, какова их тематика.

– Наше детство, – бормочу я, глядя на кукольный с виду домик под названием «Игровой домик Энни» и дом с вывеской «Чайная резня». Вход в дом – это огромный плюшевый медведь без глаза, с оторванным ухом и кровью, разбрызганной по меху, в лапе у него зажат окровавленный нож.

Это оживляет воспоминания из моего собственного детства, когда я, как и миллионы других маленьких девочек, сидела за столом, полным плюшевых животных и пустых чайных чашек.

В том доме нас ждет не приятное чаепитие, а мягкие игрушки-убийцы и жуткие монстры.

– Это омрачит все наши детские воспоминания, да? – заключаю я.

– О да, – соглашается Дайя, ее губы кривятся одновременно и от волнения, и от ужаса.

Я хватаю Дайю за руку и тащу в сторону фургонов с едой. Прежде чем к нам пристанут монстры, мы предпочитаем поесть. Это немного неловко, когда в мое горло наполовину запихнут корн-дог, а жуткий монстр ждет надо мной и дышит мне в затылок.

– Что из этого звучит вкусно? – спрашиваю я, и мои глаза голодно блуждают по бесконечному ассортименту.

– Как ты вообще можешь выбирать? – хнычет Дайя, разделяя мою дилемму.

– Мы должны по меньшей мере взять самый отвратительный хот-дог и картофель фри с трюфелем. О! И жареные овощи. О, и может быть…

– Ты не сужаешь выбор, как тебе кажется, – перебивает Дайя сухим тоном.

– Ладно, хорошо. Та сломанная кукла ест сырный бифштекс. Как насчет него и картофеля фри? – спрашиваю я.

– Веди, – говорит она, вскидывая руку в нетерпеливом жесте.

Я даже не смеюсь – когда я голодна, я воспринимаю еду столь же серьезно.

К тому времени, когда женщина в фургоне протягивает мне еду, я уже чувствую голод и дрожу от необходимости впиться зубами во что-то существенное.

На картошке фри шипит жир, когда мы запихиваем ее в наши нетерпеливые рты; она обжигает наши языки, заставляя нас втягивать воздух. И к тому времени, как мы находим свободную скамейку, моя порция уже съедена, а я откусила несколько восхитительных кусочков своего сэндвича.

Дайя свой почти прикончила – возможно, потому что она полагалась на меня в поиске места, где можно присесть.

Наконец, я сажусь и сую сэндвич в рот, не обращая внимания на сок, стекающий по подбородку.

В глубине души я гадаю, здесь ли Зейд. Наблюдает за мной, как обычно. Будет ли ему неприятно мое отсутствие манер?

Я чертовски надеюсь на это.

Но, опять же, если этот урод скажет что-нибудь о том, что ему нравится, когда я грязная, то мне захочется блевануть ему в лицо.

Лжец.

Как раз когда мы заканчиваем есть, дома с привидениями оживают: в них загорается свет, сигнализируя, что гостям пора становиться в очередь.

Мы с Дайей первым делом спешим в «Игровой домик Энни» и занимаем место недалеко от входа.

Мы прислоняемся к перилам, как вдруг у основания моей шеи возникает колющее ледяное чувство, которое спускается вниз по позвоночнику. Такое ощущение, будто в моей спине сверлят отверстия.

– Адди? – раздается голос сзади меня, и кто-то тихонько касается моего плеча как раз в тот момент, когда я собираюсь уже повернуться.

Мои глаза увеличиваются, и я оборачиваюсь, оказываясь лицом к лицу с Марком.

Твою мать.

– Марк! – удивленно восклицаю я, заставляя себя улыбнуться.

Я никогда не умела притворяться, особенно теперь, когда мне приходится притворяться, что я рада видеть педофила, стоящего у меня за спиной.

Точнее, четырех педофилов.

С ним Клэр и еще трое пожилых мужчин. Я смутно узнаю их и предполагаю, что они тоже политики какого-то уровня.

– Каковы шансы? Я и не знал, что ты будешь здесь, – говорит Марк, и его взгляд постоянно возвращается к Дайе. – Кто твоя подруга?

Дайя улыбается, хотя даже не пытается выглядеть искренней.

– Дайя, – отвечает она за меня.

Почувствовав ее безразличие, Марк натянуто улыбается.

– Что ж, очень приятно познакомиться. Адди, это мои коллеги. Джек, Роберт и Миллер.

Мы обмениваемся любезностями, пока продвигаемся в очереди.

– А где Зак? – спрашивает Марк, оглядываясь вокруг меня, будто за моей спиной может спрятаться двухметровый мужик.

– Он пошел искать туалет, – вру я. Не знаю, почему я это сделала, ведь для этого нет причин. Но у меня есть ощущение, что если Марк решит, что мы с Дайей здесь одни, то он может попытаться провернуть что-нибудь сомнительное.

– Кстати, о Заке, – вклинивается Миллер. – Слышал, вы двое – настоящие голубки. Как вы познакомились?

Мое сердце падает, и на мгновение я предполагаю, что Марк прознал об инциденте в кинотеатре. Но потом вспоминаю, что Зейд заверил меня, что все записи были стерты, еще когда он вез меня домой.

Миллер выглядит так, будто ему нужно носить с собой кислородный баллон. Марку уже далеко за восемьдесят, и я уверена, что остальным тоже, но конкретно Миллер выглядит так, будто он бросает вызов гравитации, самим фактом, что он стоит прямо.

Я рассказываю ту же выдуманную историю, что и Зейд в «Бейли», надеясь, что ножи, которые обычно возникают в моих глазах, когда я говорю о своей тени, сменяются сердечками.

Клэр задает несколько своих вопросов, ее голос сдержан. Например, как долго мы вместе и планируем ли мы пожениться в ближайшее время.

На моей коже выступает пот, ложь льется изо рта, как фантастические миры из-под моих пальцев, когда я пишу. К счастью, проходит