Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

свое плотно завернутое оружие из утиного пруда, в котором они прятали его, чтобы они могли охранять приезжие кадры и тренироваться, готовясь к восстанию, которое, как они были уверены, продлится всего несколько недель. прочь.

Секретность была всем; Хоа знала имена только трех своих начальников. Даже ее мать не знала, что она делает. Она ежедневно ездила в город, чтобы продать соломенные конические шляпы, которые она и ее друзья плели, а также собирать информацию. «Я узнала позиции марионеточных войск — ВСРВ, американских, корейских — куда они ушли, где дислоцировались», — вспоминала она. Она была маленькой, тихой, всегда одетой в аодай. «Я притворялась очень слабой, — сказала она, — чтобы сайгонские солдаты сказали: «О, она всего лишь девочка».

* * *

Американский генерал был поражен сложностью конфликта, в котором он оказался. По его словам, ФНО и северные вьетнамцы, похоже, вели «разные войны в каждой из сорока четырех провинций Южного Вьетнама». Одна провинция могла терпеть непрекращающиеся войны, как крупномасштабные, так и мелкие, в то время как в соседней провинции, по-видимому, сохранялся мир.

MACV разделил Южный Вьетнам на четыре тактические зоны. К лету 1967 года американцы воевали во всех них.

В IV корпусе силы армии и флота патрулировали реки, каналы и болота дельты Меконга в поисках неуловимого врага.

В III корпусе армия продолжала прочесывать «Железный треугольник», убежище НФО возле Сайгона, которое, как предполагалось, навсегда было закрыто для противника крупными американскими операциями в начале года.

Во 2-м корпусе серия кровопролитных сражений в Центральном нагорье вокруг Дак То временно отбросила северовьетнамские войска обратно в Камбоджу и Лаос.

Но центр боевых действий вскоре оказался в 1-м корпусе, состоявшем из пяти самых северных провинций Южного Вьетнама, где лидерство взяли на себя морские пехотинцы США.

Там проживало более двух с половиной миллионов человек, все, кроме 2 процентов, жили в узких рисовых речных долинах вдоль Южно-Китайского моря. Первоначально морские пехотинцы хотели сосредоточиться на этих низменных районах и, работая с местными Народными силами Южного Вьетнама, искоренить там партизан и обеспечить безопасность людей, деревня за деревней, деревня за деревней, методично перекрывая рис и припасы и вымогали налоги, необходимые ФНО, чтобы продолжать борьбу. Морские пехотинцы утверждали, что обширное, практически пустое нагорье, простирающееся на запад вплоть до Лаоса, можно без опаски оставить врагу. «Настоящая война идет среди людей, — говорил генерал-лейтенант морской пехоты Виктор Крулак, — а не среди гор».

Но генерал Уэстморленд опасался, что оставление больших участков территории в руках врага может фатально подорвать легитимность Сайгона, и он опасался, что тысячи регулярных войск Северного Вьетнама планируют захватить две самые северные провинции. Его главной целью оставалось найти, исправить и уничтожить северных вьетнамцев. Он настоял на том, чтобы третья дивизия морской пехоты переместилась вглубь суши, чтобы справиться с этой задачей, создать базу в Донгха и укомплектовать опорные пункты в Гио Линь, Кон Тиен, Кам Ло, Кэмп Кэрролл, Рокпайл и Кхесань, с видом на Маршрут 9, восточную часть города. западное шоссе, которое, как надеялся Уэстморленд, однажды перенесет американские и южновьетнамские войска через границу в Лаос, чтобы отрезать поток северовьетнамских людей и припасов, идущих по тропе Хо Ши Мина.

Рядовой первого класса Джон Масгрейв, сфотографированный недалеко от Дананга, прежде чем он попросил отправить его на север, в I корпус, потому что именно там происходили действия.

Тем временем секретарь Роберт Макнамара, разочарованный тем, что американские бомбардировки не смогли остановить движение на тропе, надеялся, что электронный барьер под узкой демилитаризованной зоной каким-то образом сможет справиться с этой задачей. Это был амбициозный план — от трех до пяти миллиардов долларов, пять миллионов столбов для забора, пятьдесят тысяч миль колючей проволоки, тысячи мин, а также звуковые и сейсмические датчики, предназначенные для обнаружения передвижения противника, — простирающийся от побережья на запад до Лаоса. граница. Первым участком, который должны были расчистить бульдозеры морской пехоты, был «След» длиной 6 миль и шириной 218 ярдов, прошитый минами, колючей проволокой и устройствами обнаружения, который шел от Гио Линь до Кон Тиен. Кроме того, где-то от тринадцати до восемнадцати тысяч вьетнамских мужчин, женщин и детей пришлось бы выгнать из своих домов, чтобы создать обширную зону свободного огня.

Морские пехотинцы, которым было приказано построить барьер, который стал известен как «Линия Макнамары», считали это безумием. «С этими ублюдками, — сказал один офицер, — вам придется построить [барьер] до самой Индии, и для его охраны потребуется весь корпус морской пехоты и полармии … Даже тогда они, вероятно, зарыться под него». Северовьетнамский солдат по имени Ле Ван Чо подтвердил их точку зрения: «Для нас это ничего не значило. Каждую ночь мы пересекали его».

Наблюдение за границей связало бы тысячи морских пехотинцев и подвергло бы их почти непрекращающимся боям. В период с марта 1967 года по февраль 1969 года 1419 американцев — морских пехотинцев и санитаров ВМС — погибли всего в четырех милях от Кон Тьена и внутри грубого прямоугольника, который стал называться «Площадь кожаного шеи». Еще почти десять тысяч были ранены.

«Летом 1967 года для морских пехотинцев 1-го северного корпуса Третьей дивизии морской пехоты, — вспоминал рядовой первого класса Джон Масгрейв из Фэрмонта, штат Миссури, — мы назвали демилитаризованную зону «зоной мертвых морских пехотинцев», потому что мы потеряли так много люди наверху».

Масгрейв мог вообще пропустить бои в демилитаризованной зоне. Первоначально он был назначен в батальон MP с Первой дивизией морской пехоты в Дананге. Пока он был там, он нашел время, чтобы преподавать английский язык в деревенской школе и раздавать книги детям, предоставленным его церковью на родине.

Но его подразделение представляло собой усиленный стрелковый взвод, и вскоре ему пришлось патрулировать сельскую местность вокруг главной базы морской пехоты. Впервые он попал под обстрел, когда его патруль попал в засаду ночью. «Они стреляли в нас из автоматов. Я спустился и не встал. Я был автоматическим стрелком в отделении, и командир моего отделения должен был подойти, пнуть меня и сказать, что мне следует заставить эту винтовку работать. В тот момент я боялся его больше, чем кого-либо другого, так что я поднял винтовку и сделал свое дело — что означало, что я выстрелил двадцать патронов в темноту. Это был очень короткий контакт. Но это напугало меня до чертиков. Позже мне хотелось, чтобы каждая засада была такой».

Вскоре после этого патруля Масгрейв оказался в очередной перестрелке. На этот раз его пули нашли