Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

мог слышать, как их АК-47 стреляли по самолету до тех пор, пока они не были охвачены пламенем. «Если враг готов вот так умереть, — подумал он, — то это будет одна очень долгая война».

Десантники были слишком рассредоточены, чтобы удержать территорию, за которую они с таким трудом сражались. Снова и снова их отправляли из одного опорного пункта в другой по демилитаризованной зоне на поиски вражеских солдат. Снова и снова они находили их — часто спрятанными в тех же густых живых изгородях и арыках или спрятанными в тех же бункерах, туннелях и паутинных норах, из которых те же морские пехотинцы выгнали их дни, недели или месяцы назад.

Под огнем противника морской пехотинец помогает раненому товарищу спастись во время операции «Прери IV» где-то на Лезернек-сквер, 13 мая 1967 года.

«Разочарование для меня началось, когда я вернулся, чтобы драться в местах, где мы уже дрались раньше», — вспоминал Масгрейв. «Мы сражались, захватили, а затем оставили их, и Северная Вьетнамская армия вернулась. Вам не нравится получать ранения в местах, где вы уже были раньше. Война — это бизнес с недвижимостью. Мы должны отобрать недвижимость у врага, а затем лишить врага доступа к этой недвижимости».

Солдаты взвода Джона Масгрейва сопровождают некоторых из погибших из рот Альфа и Браво обратно в Кон Тьен после резни на Рынке 2 июля 1967 года.

Утром 2 июля первый батальон начал операцию «Буффало» — зачистку территории между Трассой и южным краем демилитаризованной зоны, менее чем в миле с четвертью к северо-востоку от Кон Тхиен. Они прочесывали ту же местность всего несколькими днями ранее. Рота «Браво» двигалась по узкой пыльной дороге для повозок, обнесенной трехфутовой живой изгородью, возле перекрестка, который морские пехотинцы называли «Рыночной площадью». Около девяти пятнадцати северовьетнамцы открыли огонь с трех сторон. Тридцать минометных снарядов упали на американцев в течение трех минут. От одного снаряда погибли командир роты, два командира взвода, радист и передовой наблюдатель. Затем противник использовал огнеметы, чтобы поджечь кусты и сухую слоновью траву по обе стороны дороги, и расстрелял морских пехотинцев, пытавшихся спастись бегством от огня.

Компания «Браво» была практически уничтожена в ходе так называемой Рыночной Резни. Солдаты роты «Альфа», посланные на помощь выжившим из роты «Браво», вскоре сами оказались зажаты на открытом воздухе. «Американцы были не очень проницательны, — вспоминал полковник Хо Хуу Лан. «Один солдат будет убит, а другой подбежит, чтобы унести его тело, так много их было расстреляно. Если бы они напали на нас первыми, поэтому нам пришлось бы отступить, а затем вышли бы за их ранеными или убитыми, они понесли бы меньше потерь».

Около половины одиннадцатого утра взвод Джона Масгрейва в сопровождении четырех танков выступил из Контьена, чтобы сделать все возможное для своих товарищей-морпехов. Когда они пытались очистить и защитить зону высадки, чтобы можно было эвакуировать раненых, одиннадцать человек были поражены вражеской артиллерией. Как и несколько уже раненых.

Это был один из худших дней для морской пехоты во Вьетнаме: 51 убитый и 166 раненых были вынесены с поля боя под обстрелом. Пришлось оставить еще 34 убитых, и когда два дня спустя морские пехотинцы пробивались назад, чтобы забрать их тела, они обнаружили, что некоторые из них погибли из-за того, что их М16 заклинило, когда враг приблизился. Все раненые были ранены. казнен, выстрелом в лицо или в затылок с близкого расстояния. Одни тела были заминированы, другие ужасно изуродованы.

По крайней мере, сразу после этого жестокость боя усилилась. «Штаб десантных сил морской пехоты так отчаянно нуждался в военнопленных Северного Вьетнама, что предложил нам трехдневный отдых в стране, если мы привезем пленного», — вспоминал Масгрейв. «Удачи, — сказали мы. — Разве ты не знаешь, что мы здесь делаем? Вы знаете, с кем мы сражаемся? Думаешь, мы возьмем в плен того, кто калечит наших раненых? Ты действительно думаешь, что мы собираемся это сделать? Я хочу прояснить это. Мы не пытали заключенных. И мы их не калечили. Но чтобы попасть в плен, нужно было попасть в тыл. Если вражеский солдат попадал в наши руки, он был всего лишь жалким ублюдком. Я не знаю, как это объяснить, чтобы это имело смысл для тех, кто там не был».

К моменту окончания двухнедельной операции штаб утверждал, что морские пехотинцы уничтожили 1290 солдат противника. Масгрейв и другие морские пехотинцы в полевых условиях не были так уверены. «Мы должны были определить победу по критерию подсчета трупов, который мы называли «подсчетом мяса». Отряд получал вознаграждение не за то, сколько имущества вы забрали, а за то, сколько мяса он мог сложить. Мы знали, что это не способ выиграть войну. Если мы отправим в штаб морской пехоты во Вьетнаме пятнадцать убитых, их число превратится в двадцать или тридцать, а к тому времени, когда оно попадет в MACV в Сайгоне, оно превратится в пятьдесят или шестьдесят. Мы видели статью в «Звездах и полосах» о битве, в которой мы участвовали, в которой говорилось, что мы убили гораздо больше людей, чем когда-либо видели. Мы просто говорили: «Какого хрена? Это ерунда. Разве мы недостаточно сделали для вас? Если вы, ребята, думаете, что это так просто, идите сюда и получите дополнительное мясо. Мы делаем все возможное здесь. Это грязная работа».

Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ЖЕНЩИНА ВИДЕЛА МОЮ СМЕРТЬ

Ее прозвище во Вьетнаме было «Сэм», потому что, как сказал ей один солдат в начале ее службы в качестве внештатного военного корреспондента, ее настоящее имя — Юрате Казицкас — было слишком трудно произнести. Она бежала со своими родителями из Литвы как раз перед вводом советских войск во время Второй мировой войны, работала после колледжа в католической миссии в Кении и исследователем журнала Look в Нью-Йорке, а затем решила поехать во Вьетнам и попытаться освещать война. Когда ее никто не нанимал — ей было всего двадцать четыре года, она никогда не публиковала ни слова, а репортажи о битвах по-прежнему считались в основном мужским делом — она выиграла 500 долларов в телевизионном игровом шоу «Пароль», на которые купила билет в один конец. и отправился во Вьетнам, надеясь предоставить копии для нескольких относительно небольших изданий.

Некоторые женщины-репортеры придерживались историй, представляющих интерес для людей, но Казицкас с самого начала был полон решимости освещать боевые действия. Это было нелегко.