Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

Оба джентльмена пробыли в доме около получаса, а когда они вышли, вдали раздался скорбный звон колокола на ратуше, который всегда оповещал о собраниях муниципалитета, и рабочие встревоженно заговорили, что наверняка готовится новый разбой.

В тот день Хантер не появился после обеда: Раштон послал его составить смету работ, на которые фирма собиралась взять подряд. Лишь один человек огорчился, что Хантер отсутствует, − это была миссис Уайт, мать Берта, которая несколько дней мыла полы в «Пещере». Как правило, Хантер платил ей деньги каждый вечер, а сегодня они были ей нужны больше, чем обычно. Поскольку близился конец дня, она обратилась к Крассу, который посоветовал ей по дороге домой зайти в контору и попросить, чтобы ей уплатила эти деньги молодая секретарша. Поскольку Хантер так и не пришел, миссис Уайт последовала совету десятника.

Когда она подошла к конторе, из дверей как раз выходил Раштон. Миссис Уайт объяснила ему, зачем пришла, и он велел мистеру Бадду передать мисс Уэйд, чтобы она заплатила уборщице деньги. Продавец провел миссис Уайт в контору, и молодая женщина-бухгалтер, чтобы не ошибиться в сумме, просмотрев старые выплатные листы, выплатила ей столько, сколько, по словам Хантера, она получала и раньше. Это была сумма, которую мисс Уэйд неоднократно выдавала ему для платы поденщице. Когда миссис Уайт очутилась на улице, она обнаружила, что в руке у нее полкроны, а не два шиллинга, которые она обычно получала от Хантера. Вначале она хотела вернуть часть денег, но после некоторого колебания подумала, что лучше ей самой увидеть Хантера и обо всем ему рассказать. Но на следующее утро, когда она встретила этого святошу в «Пещере», он первым заговорил с ней об этом, заявил, что мисс Уэйд ошиблась, и в этот вечер, давая ей деньги, вычел шесть пенсов из всегдашних двух шиллингов...

Лекция, объявленная Филпотом, не состоялась. Беспокойно ожидая часа приближающейся расправы, люди, как всегда, хотели скрыться от нее. Они продолжали работать как обычно. Каждый старался сделать свое дело лучше других, чтобы не упустить возможности попасть в число счастливчиков...

Но вот явился Скряга и объявил всем, кроме Красса, Оуэна, Слайма и Сокинза, что с этого вечера они уволены. Он сказал им, что у фирмы на примете несколько объектов, на ремонт которых они надеются получить подряды, и посоветовал наведаться после рождества, тогда он, возможно, снова примет кого-нибудь из них на работу. Заплатят им в конторе завтра, в субботу, в час дня. как обычно, но если кто хочет, тот может получить деньги сегодня. Рабочие поблагодарили его, и большинство из них сказали, что придут за деньгами в обычное время, а после праздника наведаются, как он сказал, чтобы узнать о дальнейших перспективах.

В общем, в этот вечер вышибли пятнадцать человек, включая Филпота, Харлоу, Истона и Неда Даусона. К увольнению все отнеслись спокойно. Некоторые даже с притворным безразличием, ни слова не сказав. Правда, разговоров вообще почти не было. Сделать оставалось немного, и работали они в тишине. Всех угнетал страх − угроза надвигавшейся нужды, лишений, бед, которые, а это все они знали, обрушится на них и их семьи в ближайшие месяцы.

Банди и его приятель Даусон работали на кухне. Они устанавливали новую плиту вместо старой, которую сами же только что вынесли. Они занимались этим делом весь день. Их руки, лица и одежда были измазаны сажей. Они умудрились запачкать и засыпать сажей двери, окна и вообще все деревянное, что было в кухне, к негодованию Красса и Слайма, которым пришлось отмывать все это перед последней окраской.

− Сам понимаешь, такую работу никак не сделаешь чисто, − заметил Банди, замазывая напоследок дыры в стене цементом, в то время как его товарищ убирал строительный мусор.

− Да, но не обязательно, сукин ты сын, хвататься руками за двери каждый раз, как входишь или выходишь, − огрызнулся Красс. − И инструменты могли бы положить на пол, а не пачкать ящики в шкафу.

− Через пять минут освобожу твой шкаф, чтоб ему провалиться, − ответил Банди, помогая Даусону поднять на спину шестипудовый мешок с цементом. − Мы уже заканчиваем.

Когда они вынесли весь мусор, битый кирпич и известку, Красс и Слайм все еще продолжали красить. Банди и Даусон погрузили на тележку старую кухонную плиту, мешки с оставшимся цементом и алебастром и покатили ее на склад. Тем временем Скряга бродил по дому и по саду как злой дух, не находящий покоя. Некоторое время он угрюмо наблюдал за работой четырех садовников, которые укладывали полосы дерна, стригли газон, утрамбовывали гравиевые дорожки, подрезали деревья и кусты. Мальчик Берт, Филпот, Харлоу, Истон и Сокинз погрузили на тележку лестницы и пустые банки из-под краски, чтобы отвезти их в мастерские. Как только они двинулись, Скряга их остановил, заявив, что тележка не нагружена и наполовину и что, если так и дальше будет продолжаться, весь этот хлам придется возить целый месяц. Выслушав это замечание, рабочие положили поверх кучи еще одну длинную лестницу и снова пустились в путь. Но не прошли они и двадцати шагов, как у тележки отвалилось колесо и груз вывалился на дорогу. Берт шел с той стороны, где сломалось колесо, и его с силой швырнуло на землю. Он лежал в полубессознательном состоянии среди лестниц и досок. Когда рабочие его подняли, они с удивлением увидели, что парнишка почти невредим, его лишь немного оглушило. Видно, провидение и впрямь хранит детей. К тому времени, когда вернулся Сокинз с другой тележкой, Берт уже подбирал рассыпавшиеся банки и проводил рабочих с грузом до склада. На повороте дороги они остановились, чтобы бросить прощальный взгляд на свою работу.

− Вот он стоит! − трагически воскликнул Харлоу, указывая в сторону дома. − Вот от стоит! Если бы нам разрешили отделать его как следует, то с таким числом рабочих на это понадобилось бы не меньше четырех месяцев. Но вот, пожалуйста, глядите, вот он − готовый, сделанный кое-как, на халтурку, всего за девять недель!

− А мы теперь можем убираться ко всем чертям, − мрачно добавил Филпот.

На складе они нашли Банди и его приятеля Неда Даусона, которые помогли им поставить лестницы на место. Филпот обрадовался, что ему не надо этим заниматься, потому что, пока он работал на наружной отделке «Пещеры», у него разыгрался сильный приступ ревматизма. Пока другие расставляли лестницы, он помог Берту отнести банки и ведра в мастерскую и налил из бака скипидару в небольшой пузырек от какого-то