Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

Красс ничего не ответил.

− Если не хватает работы, чтобы занять всех мастеровых, а мы видели, как они слоняются тут по улицам без дела, то какой же был бы толк, если бы все участвующие в процессии стали бы квалифицированными рабочими?

Красс не знал, что ответить, и ни Слайм, ни Сокинз не пришли ему на помощь.

− Если бы можно было сделать, как ты говоришь, − продолжал Оуэн, − пользы от этого бы не было, только стало бы хуже квалифицированным рабочим. Большее количество квалифицированных рабочих − это еще более острая конкуренция за получение квалифицированной работы, еще больше безработных квалифицированных мастеровых и соответственно больше возможностей для предпринимателей снижать нам заработную плату. Вероятно, именно по этой причине либеральная партия, которая состоит главным образом из эксплуататоров, обзавелась великим Джимом Скейлдсом, который нам толкует, что улучшение технического обучения − верное средство против безработицы и нищеты.

− Ты, кажется, считаешь Джима Скейлдса дураком, как и всех остальных, кто не разделяет твоих взглядов? − сказал Сокинз.

− Я бы считал, что он дурак, если бы полагал, что он верит в то, что говорит. Но я не думаю, что он верит в это. А говорит он так потому, что считает большую часть рабочего класса дураками, которые поверят ему. Не считал бы он нас дураками, не стал бы рассказывать нам сказки, вроде этой.

− Похоже, ты считаешь, что в этом он прав, − проворчал Красс.

− А об этом мы сможем судить после следующих выборов в парламент, − ответил Оуэн. − Если рабочий класс снова изберет туда большинство либералов и консерваторов-помещиков, то это подтвердит, что представление Джима Скейлдса об умственных способностях рабочих практически верно.

− И все-таки, − настаивал на своем Слайм, − не годится разрешать этим людям так вот разгуливать по главной улице и выживать из города гостей.

− А что им, по-твоему, делать? − спросил Оуэн.

− Пусть отправляются в работные дома, подонки! − крикнул Красс.

− Но прежде, чем они смогут попасть туда, им нужно стать совсем бездомными и неимущими − только тогда налогоплательщики согласятся их кормить. Содержание одного человека в работном доме обходится около двенадцати шиллингов в неделю, и, мне кажется, для общества было бы куда разумнее и экономнее занять этих людей каким-нибудь производительным трудом.

Так за разговором они добрались до склада. Стремянку и лесенки они положили на место, а грязные банки из-под красок и ведра побросали в малярной мастерской на скамьи и просто на пол. Здесь уже и раньше было свалено столько грязных банок и ведер, которые надо было отчистить, что уж Берту, во всяком случае в течение некоторого времени, не угрожала опасность остаться без работы.

Когда им выдали в конторе получку, Оуэн, открыв конверт, обнаружил, что в нем, как обычно, находился наряд на следующую неделю; это означало, что он не уволен, хотя он не знал, какую работу ему придется выполнять. Красс и Слайм оба должны были отправляться в «Пещеру» и навешивать там жалюзи, Сокинз тоже должен был явиться на работу как обычно.

Глава 28

ЗА НЕДЕЛЮ ДО РОЖДЕСТВА

В течение следующей недели Оуэн рисовал на фасаде одной из мастерских вывеску и, кроме того, написал название фирмы на трех ручных тележках. Такие случайные работы занимали у него по нескольку часов каждый день, так что он не оставался совсем без дела.

Однажды, когда ему совершенно нечем было заняться, он ушел в три часа, но едва он добрался до дома, явился Берт Уайт с металлической пластинкой для гроба, на которой нужно было немедленно сделать надпись, Берт сказал, что ему велено ожидать, пока Оуэн выполнит эту надпись.

Пока Оуэн возился с пластинкой, Нора принесла мальчику чай и кусок хлеба с маслом, и тут явился игравший на улице Фрэнки. Мальчики уже были знакомы друг с другом − Берт бывал здесь не раз с такими же поручениями, как сегодня, и Оуэн учил его рисовать и раскрашивать буквы.

− У меня будут гости в следующий понедельник после рождества, − заявил Фрэнки. − Мама сказала, что я могу пригласить и тебя. Ты придешь?

− Приду, − ответил Берт, − и принесу с собой мою Панораму.

− А это что такое? Она живая? − спросил Фрэнки с большим интересом.

− Живая? Нет, конечно, − с видом превосходства отозвался Берт. − Это такое представление, вроде того, что бывают на ипподроме или в цирке.

− А большая она?

− Не очень, умещается в ящике из-под сахара. Я сам ее сделал. Еще не совсем закончена, но на этой неделе я все доделаю. Будет даже оркестр. Я его вот как устраиваю.

И он вытащил из внутреннего кармана пиджака губную гармонь.

− Сыграй что-нибудь.

Берт стал играть, а Фрэнки пел своим тоненьким голосом популярные песенки: «Старый бык и куст», «Кто видал немецкий оркестрик?», «Возле храма» и, наконец, − быть может, в качестве панихиды по тому, для кого Оуэн писал сейчас надгробную надпись, − «Прощай, Миньонетта» и «Не покину я свой дом для тебя, нет, не покину».

− Угадай, что здесь. − И Фрэнки указал на большой фаянсовый противень, который Нора только что попросила мужа поднять с пола и поставить на стул. Посудина эта была покрыта чистым белым полотном.

− Рождественский пудинг, − не задумываясь, выпалил Берт.

− Сразу угадал, с первого раза! − обрадовался Фрэнки. − Мы в эту субботу взяли в лавке провизию к рождеству. Мы вносили за нее деньги еще с прошлого рождества. А сейчас мы все это будем месить; если хочешь, ты тоже можешь вместе с нами.

Тут все принялись замешивать пудинг, и Фрэнки то и дело требовал, чтобы пощупали его мускулы; он уверял, что скоро станет таким сильным, что сможет пойти работать. Он объяснил Берту, что он такой сильный потому, что ест всегда овсяную кашу и пьет молоко.

* * *

Весь остаток недели Оуэн продолжал работать на складе вместе с Сокинзом, Слаймом и Крассом, окрашивая стремянки, лестницы и прочее оборудование, принадлежащее фирме. Все эти предметы полагалось покрыть двумя слоями краски и сделать надпись «Раштон и К°». Как только часть из них покрыли вторым слоем, Оуэн принялся за надписи, а остальные продолжали красить, так что работа в общем-то была распределена между всеми по справедливости. Несколько раз в течение этой недели то одного, то другого забирали еще