Приз - Полина Дашкова

«Она могла меня убить», — думал Штраус, лежа на земле ислизывая кровь с верхней губы.

— Она тебя и убила, — прошелестел у него в голове знакомыйголос, — Тебя нет, ты тень.

— Кто ты?

Впервые он решился вступить в диалог со странной, неведомойсилой, которая не дала ему вовремя выстрелить сейчас и тогда, на площади, винвалида; которая заставила его понять незнакомый язык и услышать русскоголетчика.

— Кто ты, черт тебя подери!

Он выкрикнул это уже в полный голос. Но никакого ответа неполучил.

Вокруг был гвалт, стрельба не смолкала. Девушка успелауложить троих офицеров и пятерых солдат. Как выяснилось позже, каждый еевыстрел оказался смертельным. Со всех сторон бежали эсэсовцы, кричали, строчилипо колонне из автоматов. Следовало встать. Травма носа могла оказатьсясерьезной. Кровь все не останавливалась. Правая рука затекла и пульсировала.

«Я не мог выстрелить потому, что пистолет заклинило. Итогда, и сейчас, просто заклинило пистолет. Что касается летчика, это быласлуховая галлюцинация. Я не спал двое суток, очень много работал. Сейчас я упална свою руку, и она затекла. Я правильно сделал, что сразу упал, иначе первыйее выстрел убил бы меня. А так я жив. Я буду жить вечно. В природе нет такойсилы, которая могла бы остановить меня даже на мгновение».

Штраус очень медленно, осторожно поднял голову. Огляделся.Убедился, что можно встать. Покачиваясь, прижимая к разбитому носу платок,побрел к больничному корпусу. Навстречу ему мчались его помощники, медсестры,фельдшеры.

— Доктор, с вами все в порядке?

— Господин группенфюрер, у вас лицо в крови. Вы ранены? Выможете идти?

В своем кабинете он осмотрел ушиб перед зеркалом, осторожнопрощупал кость. Перелома не было. Пострадал хрящ и мягкие ткани. Нос сильнокровоточил. Главное, чтобы не попала инфекция. Он хотел сделать все сам:промыть ссадину, остановить кровь, наложить повязку, но правая рука все еще неслушалась. Пришлось доверить свой нос одному из ассистентов, доктору ГансуХартману.

— Как такое могло произойти, как?! — возмущался Ганс. — Явсегда говорил, нельзя расслабляться. С этими тварями расслабляться нельзя!

Штраус молчал и пытался снять с пальца перстень. Но не мог.Металл как будто врос в кожу. Свет лампы невыносимо резал глаза. В ушахзвенело.

Зазвонил телефон. Василиса вздрогнула так сильно, чтостукнулась коленкой об угол соседнего стула. Дед взял трубку.

— Да, это я. Какой, вы сказали, журнал? О, знаю, конечно!Да, спасибо, очень приятно. Я готов. Сегодня? Но я… у меня внучка больна, я немогу ее оставить. А, да, тогда разумеется… Я целый день дома, приезжайте, когдавам удобно. Как — с фотографом? Ну хорошо, хорошо.

Он продиктовал адрес, положил трубку и посмотрел наВасилису. Глаза его сияли, щеки порозовели, на губах дрожала счастливая улыбка.

— Васюша! Ты не поверишь! Мне только что звонилажурналистка. Ой, уже забыл, как называется журнал, но ты наверняка знаешь.Такой модный, толстый, глянцевый. Она хочет взять у меня большое интервью, нацелый разворот. Она приедет сегодня к двум, с фотографом. Мне надо побриться,причесаться. Ты мне посоветуешь, в чем лучше сниматься. Я тебе сейчас покажу, уменя есть такая модная голубая рубашка с погончиками.

Василиса кивнула, улыбнулась. Дед шагнул к ней, чтобы помочьподняться, и вдруг испуганно произнес:

— Ой, Васюша, у тебя кровь из носа!

Василиса поднесла руку к лицу и увидела, как красная капелькаупала на бинт.

Рейча увезли на обследование. Опасности для жизни больше небыло, но могла потребоваться операция.

— Вы уверены, что он не умрет? — тревожно спросил Макмерфипо телефону, когда Григорьев позвонил и рассказал ему, что случилось.

— В следующий раз я соединю вас с его лечащим врачом, —пообещал Андрей Евгеньевич.

Он говорил с ним из машины Кумарина, по мобильному. ВсеволодСергеевич сидел рядом, и казалось, его правое ухо выросло в два раза, он почтиприльнул к Григорьеву, так хотелось ему услышать разговор полностью.

— Сейчас не время для шуток! — обиженно буркнул Макмерфи. —Куда делся его приятель Рики? Почему вы, а не он сопровождали Рейча в больницу?

— Он в Ницце, в злачном районе. Что он там делает и с кемвстречается, будет известно только вечером. Вы перевели деньги на счетагентства? — спросил Григорьев.

— Очень большая сумма. Я должен как-то обосновать дляруководства такие расходы.

Григорьев еле сдержался, чтобы не выругаться в трубку,грязно, громко, по-русски. А тут еще Кумарин рядом, с его огромным ухом ихитрой злорадной улыбочкой.

— То есть вы еще ни гроша им не заплатили? — уточнилГригорьев сквозь зубы.

— Мне стыдно за вас, Билли! — прошептал Кумарин, подмигнул изахихикал.

— Я сегодня переведу им полторы тысячи со своего личногосчета, — мрачно пообещал Макмерфи.

«Что же ты так подставился, дурень? — думал Григорьев. —Паника и карьерные амбиции — это серьезно, однако голову надо все равно иметьна плечах. К руководству с этими расходами ты, конечно, не сунешься. Тыпоскрипишь зубами и заплатишь сам всю сумму, причем так, чтобы об этом никто изтвоих коллег не узнал. Теперь у тебя нет выбора. Ты стал одиночкой. Это не твоястихия, Билли. Тебе неуютно, ты паникуешь и делаешь глупости. У каждогочеловека, даже если он привык командовать сотнями, тысячами людей, рано илипоздно наступает в жизни момент, когда он должен стать одиночкой и можетрассчитывать только на себя».

Билли почти потерял рассудок, загоревшись идеей сделатькозлом отпущения старика Рейча, ободрать его, изжарить и преподнести сенатскойкомиссии и своим обиженным коллегам на блюде, с букетом петрушки в носу иленточками на рогах, а шкуру бросить на пол у себя в прихожей. Григорьевпытался убедить своего шефа, что это плохая идея, но в ответ слышал только всеновые способы, как через Рики связать Рейча с террористами.

— Этот Рики шляется по всяким дискотекам, клубам, арабскимкофейням, курит травку, — возбужденно рассуждал Макмерфи, — кто бывает в такихзаведениях, какие там штуки находят при полицейских облавах, всем известно! Ктому же магазин Рейча имеет определенную нацистскую направленность, как и егоколлекция. Некоторые неонацистские группировки в Германии сегодня тесно связаныс исламскими фундаменталистами, у них могут быть общие каналы по наркотикам иоружию, по центрам подготовки боевиков. Все переплетено в единый узел, и Рейч —внутри узла. Вам надо просто подчеркнуть это в своих отчетах! Наши судовольствием поверят! Такие люди, как Рейч, никому не нужны. Он проститутка!Он обслуживал всех, кто ему платил.