Приз - Полина Дашкова

— Но он никогда не обслуживал террористов. Он имиманипулировал, продавал их. Вы сами не раз пользовались его информацией, егоуслугами. По сути, он такой же разведчик, как вы и я.

— С его помощью убивали немцев, которые уходили из ГДР назапад, через стену. Это были ученые, врачи, биологи, физики, мученики совести!

— Они работали на «Штази». Запад перекупал их. Мученикисовести! Они предлагали себя Западу, как товар, и становились товаром.

— Не вам их судить, Эндрю! Они хотели свободы!

— Они хотели получать больше денег, а вовсе не свободы! Я ихне сужу, Билли. Но и Рейча судить не собираюсь.

— Да, они хотели денег! Ну и что в этом плохого? Толькоденьги делают человека свободным! — кричал Билли.

— Мы говорим сейчас о Рейче, у нас не философский спор, —мягко напоминал Григорьев, — Рейч за свою жизнь успел натворить много гадостей,как вы и я, но террористов он не обслуживал никогда! Вы хотите, чтобы вместоотчетов я состряпал пару-тройку доносов на старика?

— Это идеология, это уже не разведка, понимаете? А идеологияне бывает без доносов и вранья! Разведка, впрочем, тоже! Не надо корчить изсебя святого, Эндрю! Если меня выкинут в отставку, вам тоже долго непродержаться! — кричал Билли.

Он как будто забыл, что поездка Григорьева во Франкфурт былане его, Макмерфи, личным поручением, а частью масштабной операции. Григорьевдолжен был встретиться с Рейчем и проверить его как одного из возможныхотправителей конвертов с неприятными снимками. Еще десяток сотрудников ЦРУ иФБР точно с такими же заданиями поехали в разные города Европы, Америки иАвстралии, туда, где жили люди, когда-то работавшие военными корреспондентами иимевшие возможность снимать американских инструкторов в Афганистане. Проверятьбывших репортеров следовало тактично, аккуратно и абсолютно законнымисредствами, без провокаций и подтасовок.

Операция проходила под контролем все той же сенатскойкомиссии. Придраться могли к любой мелочи. ЦРУ переживало очередной кризис,кажется, самый глубокий и позорный за всю свою историю. Шла кадровая чехарда.Бесконечные проверки, увольнения, сведение счетов. Старая, безобразно распухшаябюрократическая структура, с ее рутиной, интригами, грязными секретами,агентурной сетью, научными лабораториями, дала трещину, сквозь которую сталовидно, сколько там накопилось всякой гадости за многие годы напряженнойбезупречной работы.

Билли Макмерфи не хотел уходить в отставку. В последние годыстрах отставки стал для него фобией. Он не доверял своему заместителю, которыйвременно исполнял его обязанности. Он не мог допустить, чтобы за Рейчем и Рикиследили агенты ЦРУ. Тогда вся информация стекалась бы не к нему, а к егозаместителю, и тот мог распорядиться ею по своему усмотрению, использовать еепротив Билли, чтобы занять его место.

Когда стало ясно, что без наружного наблюдения не обойтись,Билли с удовольствием ухватился за предложение Кумарина воспользоваться воФранции услугами частного детективного агентства. Он привык, что вопросы оплатыагентов его не касаются. Он просто забыл поинтересоваться, сколько это можетстоить. И не подумал, что платить придется из собственного кармана.

— Пусть, пусть он заплатит брату моей горничной! — радовалсяКумарин.

— А если Рейч умрет на операционном столе? — тревожилсяБилли

«Господи, как же вы мне оба надоели», — вздыхал про себяГригорьев.

Вечером Клер передала Кумарину видеокассету. На ней былзаснят Рики в маленьком кафе, в обществе двух арабов. Перед тем как выйти иоставить Григорьева и Кумарина наедине с телеэкраном, она сообщила, что, поданным агентов, которые вели наблюдение, оба мужчины — граждане СаудовскойАравии.

* * *

— У них милицейская рация в машине, — сказал Арсеньев, — ониперехватили нас и успели быстро смотаться.

Маша сидела рядом с ним, закрыв глаза, откинувшись наспинку. Ее знобило. Она куталась в плед, который очень кстати нашелся уАрсеньева в багажнике.

— Это не страшно, — сказала она чуть слышно, — они там ещепоявятся. Им нужна Василиса. Она свидетельница.

— Но она не видела никого из них достаточно ясно, чтобысоставить словесный портрет. К тому же она не может говорить, и они знают это,они смотрели телесюжет и побывали в больнице. А ты не думаешь, что она былазнакома с ними раньше?

Маша помолчала, потом медленно, неуверенно спросила:

— Как тебе кажется, твой сосед Гриша мог иметь знакомыхубийц? Мог он стать членом какой-нибудь банды или секты?

Арсеньев нервно рассмеялся.

— Если бы ты спросила меня об этом неделю назад, я бы точноответил: нет. А сейчас — не знаю. Гришка очень любопытный и общительный. Емуинтересно болтать со всякими странными личностями. Ему кажется, что у каждогобомжа, металлиста, скинхеда есть своя история, таинственная и романтическая.Членом банды или секты он, конечно, не стал бы никогда, но мог с кем угоднопознакомиться и разговориться на улице, в метро.

— В электричке, — добавила Маша.

— Да, в электричке, — кивнул Арсеньев, — ты что-то говорилапро секту. Легко представить, что знакомство произошло именно в электричке, асо станции они вместе отправились к лагерю.

— На машине?

— Почему нет? Машина могла ждать на станции.

— Ага, и они спокойно, покорно в нее загрузились, поехалинеизвестно куда с незнакомыми людьми.

— Ну они же познакомились в электричке, успели поболтать.Гришка, правда, очень общительный, любопытный и доверчивый.

— Саня, все это пока только наши с тобой фантазии. Малофактов, — Маша поежилась, плотнее укуталась в плед. — В любом случае Василисапока единственная свидетельница.

— У вас есть программа защиты свидетелей. А у нас нет, —сказал Саня.

— Это только звучит красиво, — усмехнулась Маша, — напрактике получается ужасно. Человеку меняют имя, иногда внешность, переселяют вдругой штат. Он рвет все свои прежние контакты. Работа, друзья, семья — всеостается в прошлой жизни. Некоторые начинают сходить с ума от одиночества,пытаются покончить с собой, сбежать Говорят, лучше смерть, чем такая жизнь.Самый надежный способ защиты свидетелей — это как можно скорее пойматьпреступников. Кстати, ты поймал убийцу писателя Драконова?

— Задержали одного наркомана, но пока ничего не ясно

— Есть какая-то связь с мемуарами генерала Колпакова?

Арсеньев резко развернулся к Маше.