Пелагия и красный петух - Борис Акунин

– Но почему нельзя подняться по улице? Онатоже ведет в гору, – тоже понизила голос Пелагия. Он вздохнул.

– Не знаю. Я п`обовал, не получается. Наве`но,всё должно быть в точности, как тогда. Но главное, конечно, полнолуние. Ясовсем п`о него забыл, а тепей вспомнил, `аньше-то Пасха всегда в полнолуние,это тепей евъеи всё пе`епутали.

– Что перепутали? – наморщила лоб сестра,тщетно пытаясь найти в его словах смысл. – Зачем вам полнолуние?

– Я вижу, ты п`ишла сюда, чтобы погово`ить сомной, – сказал вдруг Эммануил. – Гово`и.

Пелагия вздрогнула. Откуда он знает?

А пророк поднялся на ноги, оказавшись на целуюголову выше монахини, и заглянул ей в лицо. В его глазах поблескивали лунныеискорки.

– Ты хочешь меня о чем-то п`евенти`овать, –произнес картавый щурясь, словно читал вслух в полутьме и от этого емуприходилось напрягать зрение.

– Что?

– Ты долго искала меня, потому что хочешьп`евенти`овать о чем-то плохом. Или о том, что тебе кажется плохим. Мне будетинте`есно гово`ить с тобой. Но тепей уже по`а. Если хочешь, пойдем со мной.Погово`им до`огой.

Он поманил ее рукой и направился к изгороди.

Одна из досок и в самом деле оказаласьприбитой лишь на верхний гвоздь. Эммануил отогнул ее и протиснулся в щель.

Пребывающая в странном онемении Пелагияпоступила так же.

Они прошли темным двором какого-то монастыря,потом через калитку вышли в переулок, всё время поднимаясь в гору.

По обеим сторонам были арабские лачуги, светни в одной из них не горел. Один раз, на повороте, монахиня оглянулась иувидела напротив Храмовую гору, увенчанную круглой нашлепкой Омаровой мечети.Освещенный луной Иерусалим казался таким же мертвым, как расположенное напротивеврейское кладбище.

Спохватившись, что так и не назвала себя,инокиня сказала:

– Я Пелагия, монахиня...

– А, Х`истова невеста, – засмеялся Эммануил. –У Божьего сына столько невест! Больше, чем у ту`ецкого султана. И хоть бы однасп`осила, хочет ли он на ней жениться.

Богохульная шутка покоробила Пелагию, сбилаособенное, полумистическое настроение, возникшее под влиянием луны иГефсиманского сада.

Какое-то время они поднимались молча. Пора всёему объяснять, подумала сестра и начала – сдержанно и сухо, еще не забыв остротунасчет Христовых невест:

– У меня плохая весть. Вам угрожаетсмертельная опасность. У вас есть могущественные враги, которые хотят вас убитьи ни перед чем не остановятся. То, что вы уехали из России, ваших врагов не...

– В`ажда – субстанция обоюдная, –легкомысленно перебил ее предводитель «найденышей». – `аз я никому не в`аг, тои у меня не может быть в`агов. По-моему, `езонно. Люди, о кото`ых ты гово`ишь,ошибаются, думая, что я могу п`ичинить им зло. Мне бы нужно с ними погово`ить,и всё `азъяснится. Я с ними обязательно погово`ю – если сегодня опять неудастся. А если удастся, меня здесь больше не будет, и тогда они успокоятся.

– Что удастся? – спросила сбитая с толкуПелагия.

– Я бы тебе объяснил, но ты все `авно непове`ишь.

– Ах, да не станут они с вами разговаривать!Они хотят вашей смерти. Ваши враги легко, без малейших колебаний, убиваютвсякого, кто оказывается у них на пути! Это означает, что уничтожить вас дляних очень-очень важно.

Здесь пророк покосился на Пелагию, но не с испугом,а как-то озадаченно, словно не очень понимая, из-за чего она такразволновалась.

– Тс-с-с! – зашептал он, прикладывая палец кгубам. – Мы п`ишли. И луна как `аз в самом-са-мом зените.

Он толкнул створку полусгнивших ворот, и онивошли во двор, заросший сухой травой. Пелагия разглядела в глубине хибару сплоской проваленной крышей.

– Чей это дом? – тихо спросила сестра.

– Не знаю. Тут больше никто не ква`ти`ует.Боюсь, здесь случилась беда – я такие вещи чувствую...

Эммануил зябко поежился, обхватив себя заплечи.

Заброшенная лачуга Пелагию нисколько неинтересовала. Ее одолевали досада и раздражение. Сколько времени искала онаэтого человека, сколько потратила сил, а он и слушать не желает!

– Может быть, вы думаете, что, покинув Россию,избавились от опасности? – сердито заговорила монахиня. – Как бы не так! Ониразыщут вас и здесь! Я, кажется, знаю, от кого исходит угроза, но это настольконевероятно... И потом, с чего это он на вас так остервенился? То есть, у меняесть одно предположение, но оно до такой степени...

Пелагия сбилась. Глядя на смехотворную фигуру«найденышевского» пророка, стоявшего на одной ноге (другой он почесываллодыжку), сестра готова была первая признать свое «предположение» чудовищнойнелепостью.

– Нет, Победин просто сумасшедший... –пробормотала она.

– Ты гово`ишь непонятно. – Эммануил отложилсвой посох, подобрал с земли дощечку и принялся разгребать кучу мусора – встороны полетели ветки, черепки, комья земли. – И ты не гово`ишь мне главного.

– Чего главного? – удивилась Пелагия, наблюдаяза его странными действиями.

Он выдернул из-под мусора какие-то доски, ипод ними открылась яма, а на дне ямы – черная дыра.

– Это подземный ход?

Эммануил осторожно спустился в яму,одновременно доставая что-то из заплечного мешка.

– Нет, это г`обница. Пеще`а. Тут похо`оненылюди, кото`ые жили давно, две тысячи лет назад и даже много `аныне. Знаешь, чтотакое «энеолит»? А «халколит»? – с важностью произнес он звучные слова.

Пелагии приходилось читать о древнееврейскихзахоронениях. Все иерусалимские холмы изрыты пещерами, в которых когда-топогребали мертвых. Ничего удивительного, что один из склепов находится во дворезаброшенного крестьянского дома. Но что нужно там Эммануилу?

Он чиркнул спичкой, зажег скрученную ипропитанную маслом тряпку.

Из ямы на Пелагию смотрело бородатое лицо,освещенное багровым пламенем. Ночь вокруг сразу сделалась чернее.

– Мне по`а, – сказал Эммануил. – Но я вижу, тыхочешь меня о чем-то сп`осить и не `ешаешься. Не бойся, сп`ашивай. Если я знаюответ, я скажу тебе п`авду.

Там, внизу, пещера,вдруг пронзило Пелагию.Пещера!