Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская

образом изложен связной перед выездом, при всём прочем без затей и по-родственному. Надо думать, бывший муж и младший брат о том не ведал, иначе наложил бы вето. Прежняя супруга пользовалась его благосклонностью, а он вовсю пользовался услугами её агентства, был ко всему прочему крёстным отцом конторы, придумал замысловатое название, лестное для владелицы. Как бы там ни было, старший из братьев получил согласие бывшей родственницы и послал её к супругам Мрозек для ознакомления в рамках легенды.

Так случилось, что связная, хоть была проста, но не настолько, чтобы не иметь свою карту в рукаве. В процессе передаче очередной просьбы фальшивого Видмонтаса ей довелось узнать, что он пользуется дурной славой за рубежами отечества и откликается на одиозную кличку Ремень. Хотя какую из того следовало извлечь пользу, связная не догадывалась, но была предупреждена и к россказням генерала отнеслась с сомнением.

Тот наплёл дамочке сорок бочек арестантов, что, мол, пропадает втуне ценный информатор, спящий агент, бедняга утерялся на чуждых просторах, ищет связей, но напуган, боится собственной тени и будет очень подозрителен. Однако имя Жанны Мрозек должно его успокоить, потому что с нею он выслал просьбу о связи, а сам нашел Жанну случайным образом, поэтому не должен опасаться провокаций со стороны третьих сил или агентств, британской разведки, скажем, или, хуже того, израильского Моссада. Вроде бы их он боится более всего на свете. Следует отметить, что раньше генерал служил в контрразведке, лишь в последние несколько лет переместился на борьбу с организованной преступностью и на новом месте пользовался ценными наработками с прежней службы. Поэтому согласился на поиск утерянного агента неустановленных спецслужб.

Прибыв на дом к семейству Мрозеков с их согласия, однако без приглашения, связная практически сразу вошла в контакт с обоими супругами и выслушала от Жанны Викторовны подробный рассказ о встрече с потерянным агентом по имени Вадим Иванов, служившим ранее в рижском ОМОНе. Полковник Леонид Мрозек предварил повесть жены компетентным комментарием, точнее подивился, что после его рапорта никто не пришёл и не спросил о деталях. Ко всему прочему полковнику показалось странным, что спецслужбы собрались выслушать Жанну в самую последнюю минуту, когда решили откликнуться на просьбу подозрительного лица нестандартным образом, так же не испросили согласия Жанны на план с упоминанием её имени.

Согласие Жанны, разумеется, было тотчас получено, но Леонид Мрозек наряду с удивлением выразил сомнение в целесообразности подобного плана. Ему, лицу постороннему, но заинтересованному в благополучии гостьи, показалось неуместным намерение проводить контакты с подобной клиентурой при помощи штатских лиц женского пола. Поскольку из рассказов Жанны следовало, что проситель связи – человек, мягко скажем, не вполне уравновешенный и находится в сложном положении относительно отечества.

Исходя из изложенных соображений, Леонид Мрозек дал визитёрше несколько советов, например, в плохом случае не запираться, говорить полную правду, не забывая упомянуть генерала по имени и собственную непричастность ни к каким конторам. Короче, при надобности, следовало сдать всех прочих и думать о своей безопасности, а не об интересах казенных служб и общества в целом. Жизнь даётся человеку один раз, и других шансов прожить её, возможно, не будет – так сказал полковник Мрозек, далее прибавил, что в сложных ситуациях каждый обязан думать о себе и семье, потому что никто более этим не озаботится.

Жанна Викторона подумала и прибавила, что она завоевала доверие странного незнакомца самым простым способом – не боялась, а искренне интересовалась лично им, как братом по людскому роду, хотя поначалу он произвёл самое плохое впечатление, если не сказать большего. Также Жанна привела пример с известным памятником «Умирающий лев», тем, что в Люцерне, и советовала связной отнестись к клиенту в упомянутом ключе, вреда не будет. Нагруженная информацией и добрыми советами, связная покинула дом Мрозеков, приняла сказанное близко к сердцу и утром следующего дня вылетела в Ниццу для исполнения задания.

Никто, разумеется, не сомневается, что звали специалистку по контактам – Катя М, хотя в реальной жизни, а не во вспомогательных россказнях она именуется по-другому, также ведёт повествование от своего лица. Когда ей удобнее и не очень стыдно вспоминать: куда и, главное, зачем, она влипла в очередной раз.

Однако эти фрагменты не относятся к опыту, которым она безусловно не желает делиться. То, что произошло далее, ей хотелось поскорее забыть и не вспоминать о том никогда. Таким образом рассказ продолжится от иного лица и станет следующим эпизодом из начатой серии о…

3. Зима на морском берегу (продолжение)

Катя М проснулась посреди ночи в полуподвальном номере отеля «Сезанн» в осознании, что в комнате помимо неё кто – то есть. Точнее, осознание произошло более сложным образом.

Кате М снился беспокойный сон, будто она дремлет на набережной Круазетт под шелестящими пальмами, а вокруг ходит народ. Далее в течении сновидения она переместилась на скамью, тотчас рядом кто-то уселся и засветил огонёк спички или зажигалки… Катя М попыталась проснуться, чтобы возразить, и поняла, что лежит на кровати в номере отеля «Сезанн». И что у неё в ногах на самом деле кто-то сидит. Не совсем соображая, сон длится, либо наступила ненужная явь, Катя М застыла на ложе и стала по мере сил вникать в ситуацию с допущениями. На сон и на явь, варианты воспринимались смутно.

Тем не менее ночной посетитель никуда не девался, плотно сидел на кровати и выворачивал на покрывало сумку Кати М, в зажатом кулаке у него светилась оранжевая точка. Однако сразу выявилось, что огонёк был неживой, наверное, имел место миниатюрный фонарь.

Так рассуждала в полусне Катя М вместо того, чтобы испугаться, вскочить и закричать не своим голосом. Даже не просыпаясь, она успела осознать, что ночной гость вовсе не грабитель, вошедший сквозь оконную нишу с улицы (очень странный номер достался Кате М по наследству от Жанны Мрозек), а напротив – то самое лицо, на свидание к которому она прибыла в отель «Сезанн».

Отчаянно ничего не соображая, Катя М тем не менее ощущала, что вступать в беседу первой будет не резон, лучше обождать и собираться с ответами, а не с вопросами. Также с дыханием вышла явная накладка, оно практически прекратилось наряду с сердцебиением. Остались не пристроенные ни к чему ночное зрение и возникший слух, первое вникало в контуры пришельца, второе ловило шум колёс в отдалении, как будто проезжающие мимо машины могли чем-то помочь.

Минуты или секунды длились бесконечно, на их протяжении Катя М просыпалась в раскаянии и корила себя