Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы - Чарльз Маккей

Ричард оставался на Сицилии еще несколько недель и все это время ничего не предпринимал, что труднообъяснимо при его темпераменте. Судя по всему, английский король отказался от дальнейших конфликтов с сицилийцами и вел беззаботную и помпезную жизнь, забыв среди роскоши о том, ради чего он покинул свои владения, и не осознавая, сколь пагубный пример подает армии. Наконец суеверие солдат напомнило ему о его долге: несколько ночей подряд была видна комета, которая расценивалась крестоносцами как нависшая над ними угроза небесной кары за промедление. Примерно так же они реагировали на падающие звезды, а как-то раз фанатик по имени Иоахим всю ночь напролет бродил по лагерю с обнаженным мечом в руке. Его длинные волосы развевались на ветру; он истошно вопил, пророча крестоносному воинству чуму, голод и прочие бедствия, если оно не отправится в путь немедленно. После этого случая Ричард счел, что далее игнорировать предостережения было бы неразумно, и, принеся смиренное покаяние в недостаточном усердии, свернул лагерь и отплыл к Акре.

Английский флот был застигнут штормом и рассеян, но сам король благополучно пристал к острову Родос с большей частью войска. Здесь он узнал, что три его корабля выброшены на скалистые берега Кипра, правитель которого Исаак Комнин разрешил своим подданным грабить незадачливых мореплавателей и отказался приютить его невесту – принцессу Беренгарию Наваррскую и его сестру. Корабль, на котором находились обе женщины, занесло непогодой в порт Лимасол. Вспыльчивый монарх поклялся отомстить и, собрав все свои суда, поплыл в Лимасол. Исаак Комнин не пожелал извиниться или как-то объяснить свои действия, и Ричард, который был не в том настроении, чтобы от него можно было просто отмахнуться, высадился на острове, наголову разбил посланные против него войска и наложил на Кипр контрибуцию.

Прибыв к Акре, он обнаружил у ее стен все европейское рыцарство. Задолго до этого Ги де Лузиньян, бывший иерусалимский король, собрал доблестных рыцарей Храма и иоаннитов и осадил Акру, которую упорно обороняла армия Саладина, выдающаяся как по численности, так и по дисциплине. Осада длилась почти два года, и крестоносцы прилагали нечеловеческие усилия, дабы заставить противника сдаться. В это время также происходили сражения на открытой местности, не принесшие решающего преимущетва ни той, ни другой стороне, и Ги де Лузиньян начал терять надежду на овладение городом без поддержки европейцев. Он был чрезвычайно обрадован прибытием Филиппа и его рыцарей и для последнего штурма дожидался только Львиного Сердца. Когда английский флот показался у сирийских берегов, в лагере христиан раздался всеобщий крик радости, а когда Ричард со своей свитой ступил на берег, повторный, еще более громкий ликующий клич донесся аж до гор к югу, где находился Саладин со своим войском.

Одной из отличительных черт этого крестового похода было то, что христиане и мусульмане больше не относились друг к другу как варвары, для которых милосердие является преступлением. И те, и другие питали глубочайшее уважение к мужеству и великодушию противника, и во время редких перемирий встречались как друзья. Воины-мусульмане были исключительно любезны с рыцарями-христианами и сожалели лишь о том, что такие прекрасные солдаты не являются магометанами. Христиане в свою очередь превозносили до небес благородство сарацин и печалились при мысли, что такие рыцарственные и доблестные люди запятнаны неверием в истинного Бога. Но когда начинались военные действия, все эти чувства отступали на задний план и разворачивалась борьба не на жизнь, а на смерть.

Подозрительность, закравшаяся в душу Филиппа во время событий в Мессине, по-прежнему терзала его, и двое монархов решили действовать порознь. Вместо совместного штурма города французский король атаковал его в одиночку и был отброшен. Ричард сделал то же самое и с тем же результатом. Филипп попробовал переманить верноподданных солдат Ричарда в свое войско, предложив три золотые монеты в месяц каждому рыцарю, который уйдет из-под английских знамен и встанет под французские. Ричард попытался нейтрализовать это предложение более выгодным и пообещал четыре золотых каждому французскому рыцарю, который присоединится к Английскому льву[436]. Эта недостойная конкуренция отняла массу драгоценного времени и сильно ослабила дисциплину и боеспособность обеих армий. Она, однако, оказалась полезной в том смысле, что одно лишь присутствие столь крупных войсковых соединений предотвратило снабжение города продовольствием, вследствие чего его население было доведено до истощения. Саладин не спешил приходить осажденным на помощь, не желая ввязываться в генеральное сражение с сомнительным исходом и предпочитая ожидать, пока вследствие распрей враг не ослабеет настолько, что станет легкой добычей. Если бы султан был в курсе истинного положения дел в Акре, он, возможно, изменил бы свой план, но, будучи отрезанным от города, он не знал о страданиях его защитников, пока не стало слишком поздно. После непродолжительного перемирия город был сдан на таких суровых условиях, что Саладин впоследствии отказался их выполнять. Главными требованиями христиан были: возвращение древа истинного креста, захваченного мусульманами в Иерусалиме, уплата контрибуции в двести тысяч золотых и освобождение всех узников-христиан в Акре наряду с двумястами рыцарей и тысячей пехотинцев, взятыми в плен Саладином[437]. Надо полагать, христианская реликвия не имела большой ценности в глазах монарха-мусульманина, но он все же решил ее сохранить, справедливо рассудив, что она, попав к противнику, воодушевит его сильнее любой победы на поле брани. Поэтому он отказался как от ее возвращения, так и от выполнения всех остальных условий, и Ричард, следуя ранее поставленному ультиматуму, отдал бесчеловечный приказ об умерщвлении всех пленных сарацин.

Завладение городом привело к новым неуместным разногласиям между христианскими вождями. Леопольд VI, герцог Австрийский, без достаточных на то оснований водрузил свой флаг на одной из башен Акры. Как только знамя попалось на глаза Ричарду, тот собственноручно его сорвал и истоптал. Филипп, никоим образом не одобряя поступок герцога, был задет высокомерием Ричарда, и отношения между двумя монархами стали еще более натянутыми. Тогда же между Ги де Лузиньяном и Конрадом Монферратским[438] начался нелепый спор о том, кто из них больше заслуживает титула иерусалимского короля. Дурному примеру начальников не замедлили последовать подчиненные, и в стане христиан воцарились зависть, недоверие и враждебность. Когда обстановка накалилась до предела, французский король неожиданно объявил о своем намерении вернуться на родину. Узнав об этом, Ричард вознегодовал и воскликнул: «Вечный позор ему и Франции, если из каких бы то ни было соображений он не исполнит свой долг до конца!» Филиппа, однако, это не удержало. Пребывание на Востоке подорвало его здоровье, и он, всегда стремившийся играть в походе главную роль, решил, что лучше вообще отказаться от участия в нем, чем поневоле уступить пальму первенства Ричарду. Оставив в Акре небольшой отряд бургундцев, он вернулся с остальным войском во Францию, а Львиное Сердце, который среди обилия других соперников не ощутил облегчения, избавившись от главного, мучительно осознал, что шансы на успех предприятия резко упали.